Милый ребенок пятнадцати лет сидел к нему боком, давая возможность полюбоваться своим точеным профилем. Мельников вообще удивлялся частенько: в кого она удалась такой красавицей? Они с Машкой грузные, здоровые. Сыновья им под стать: с мощными руками, массивными затылками, громадными ступнями и кулаками. Странно, как с таким телосложением средний Игорек какие-то кульбиты в плане прыжков может выделывать. Но что-то у него получалось, раз грамоты и кубки с соревнований регулярно возил. Может, не свои, а?..
Софийка была не такой. Она была тоненькой, высокой, грациозной, с прекрасными черными глазами и темными волосами до пояса, которые она вопреки наставлениям матери не хотела стричь. Черты лица были правильными, точеными, ручки – маленькими, изящными. Когда она держала его за щеки и целовала в лоб, Мельникову хотелось плакать от счастья. Он так ее любил!
– Привет, красавица моя! – с тихой нежностью произнес он, целуя дочь в макушку.
– Привет, пап! – Она погладила его по руке.
– Чего так рано встала? У тебя же вроде каникулы? – Он сел на свое место во главе стола, требовательно глянул на жену: – Что там у нас на завтрак?
Мог бы и не спрашивать. Валентина всегда готовила по три-четыре блюда. Кушайте кто что хочет. Он хотел всегда много, сыновья и Машка – тоже. Одна Софийка обходилась ложкой каши, стаканом сока и наперстком кофе без сахара.
– Я рано, пап, потому что нашла репетитора по китайскому языку. Мама тебе сказала, что я хочу изучать этот язык?
– Да, что-то такое говорила. Кто преподаватель? Я его знаю? Где будут проходить занятия? Сколько стоят? – забросал он тут же дочь вопросами, погружая вилку с ножом в громадный рубленый бифштекс.
– Ой, все, знаешь, сложилось просто превосходно! – воскликнула Софийка, глянув на отца с нежностью. – Моя преподавательница английского тоже хочет изучать язык и предложила заниматься у нее. А я же с ней, у нее уже английским занимаюсь. Так что метаться по городу не придется. Денег немного, пап, тысяча в час.
– Рублей?
– Ну не евро же! – фыркнула Софья и рассмеялась. – Препода не знаю, кто-то из ее давних знакомых. Сказала, что человек надежный и порядочный.
– Мать? Что скажешь?
Мельников глянул на Машку, сонно зевающую над тарелкой с яичницей. Понятно, рано встала из-за дочери. Он-то в одиночку привык по утрам обществом Валентины обходиться и не требовал никогда ее ранних подъемов.