Просто теперь есть для кого, – поучительно сказала шиза, пока я подбирала верх к черным джинсам.
В конце концов остановилась на длинной темно-зеленой блузке (от ее цвета здорово выигрывали глаза) и черной жилетке. Завязав волосы в небрежный с виду узел, выпустила пару прядей по бокам и, оглядев себя в зеркало, осталась довольной.
Услышав мотоцикл, я, улыбаясь, побросала нужные учебники в рюкзак и со скоростью света побежала вниз, на ходу вспоминая, что это за наука – передвигаться на шпильках. Сегодня решила отказаться от кед, потому как черные ботильоны вписывались в образ больше, да и до школы не на своих двоих добираться.
Накинув куртку, я выскочила из дома и устремилась к Бриару, расслабленно опиравшемуся на сиденье мотоцикла и смотрящему в хмурое небо. Как всегда, парень был в джинсах и неизменной кожаной куртке, из-под которой угадывалась тонкая серая водолазка.
– Доброе утро, Тори, – улыбнулся Драг, раскрывая руки.
– Доброе, – расплылась я в идиотской ухмылке, с очевидным удовольствием закутываясь в его объятие.
– Как спалось?
– Чудесно, но под утро я все же замерзла, – задрала я голову, не желая отлипать от этого совершенства.
– Прости, – притворно вздохнул Бриар, лукаво глядя на меня. – В следующий раз возьму с собой сменную одежду и загоню мотоцикл к вам в гараж.
Я поперхнулась, чувствуя, как к щекам приливает жар от разных проносящихся в сознании картинок, связанных с переодеванием Драгона. Смотря на мое, должно быть, комичное выражение лица, Драг расхохотался, и тогда, привстав на цыпочки, я поцеловала его. Это, конечно, заткнуло парня, чего нельзя было сказать о моем сердце. Оно буквально заорало, похоже своими ударами собираясь проложить себе путь на волю через переломы ребер и отдаться в руки Драгону.
– Опоздаем, – пробормотал Бриар, отстраняясь.
– К черту. Готова спорить, ты уже не первый раз проходишь через старшие классы.
– Даже не третий, – подтвердил вертигр, усмехаясь.
– Сколько тебе лет? – с интересом спросила я. Не то чтобы это что-то меняло, но все же…
Драгон тяжело вздохнул:
– Полагаю, если ты не испугалась моей истинной природы, то мой настоящий возраст не должен привести тебя в ужас.
– Не интригуй, – поторопила я его, раззадорившись.
– Двести восемь лет.
Я все же не смогла удержать челюсть от падения на асфальт. По крайней мере, показалось, что чувствую ее именно там.