– А мы не можем переждать час пик?
– Нет. Поедем в семь, тогда у нас будет много времени на случай, если нам захочется остановиться или что-нибудь сделать по дороге.
Я киваю, хоть и совершенно убежден, что нам не требуется четырнадцать часов, чтобы проехать чуть более шестисот километров до Карлскруны. Все равно я благодарен отцу за то, что он едет с нами. Особенно учитывая, что он не большой любитель поездок в новые места и риска угодить в неприятные ситуации, который, по его мнению, резко возрастает в моей компании.
– Кстати, ты забронировал гостиницы? – спрашивает отец.
– Я как раз этим занимаюсь.
– Сейчас? В последний момент? Роббан говорит, что в Польше чертовски дорого жить в гостинице и что нужно было забронировать номера давным-давно.
– А я бронирую сейчас.
– Ну-ну, только я не желаю спать в такой паршивой гостинице, как была у тебя, когда ты ездил в Азию. Там можно подхватить вшей.
– Я обзавелся путеводителем, – отвечаю я, – и забронирую одну из указанных там гостиниц.
– В машине я тоже спать не намерен, – продолжает отец. – Чтоб ты знал. А то в Польше можно лишиться головы.
– Спящих в машине никто не обезглавливает, – возражаю я.
– Это ты так думаешь. Они там все сплошь антисемиты.
– Вовсе нет.
– Это ты так думаешь, – повторяет отец.
– Именно так я и думаю, – отвечаю я и, не удержавшись, разражаюсь длинной тирадой в духе умного поросенка Наф-Нафа о том, что уже пообщался со множеством любезных поляков, которые помогли мне раздобыть кое-какие сведения о нашем роде. – Кстати, – добавляю я, – в Варшаве сейчас создают музей истории евреев. Он будет замечательный. Вот так-то.
Когда я заканчиваю свою лекцию, отец, немного помолчав, говорит:
– Тогда ты можешь спать в машине, а мы с Лео будем жить в гостинице.
– Я не собираюсь спать в машине. И вовсе не все поляки антисемиты. Нельзя стричь всех под одну гребенку.
– Да-да, – говорит отец, – а что случилось с польскими евреями, которые выжили во время уничтожения и после войны вернулись домой?
– Да, но…
– Разве их не обвинили в том, что они похищали польских детей и пили их кровь? Снова?
– Вообще-то да, но…
– Может, там не было погромов? Снова?
– Да, но…
– А в конце шестидесятых, когда коммунистическое правительство стало открыто антисемитским, все по вторилось еще раз. Ты ведь об этом знаешь?