А в это же время – где-то там, на берегу горного безлюдного озера, расположившегося в отрогах дикого Катунского хребта, – разворачивалась суровая и безысходная жизненная драма.
Большой буро-чёрный старый лось, нервно подрагивая нежными ноздрями, с беспокойством оглядывал каменистый берег. К его тёмным бокам испуганно жались, испуганно поводя из стороны в сторону огромными светло-серыми глазами-миндалинами, две совсем еще молоденькие самки.
Животным очень хотелось пить. Очень-очень-очень. Но могучий звериный инстинкт настойчиво предупреждал о близкой опасности. Предупреждать-то предупреждал, но пить-то хотелось…
Сохатый, наконец, решительно отринув прочь все сомнения, двинулся вперёд. Молодые лосихи, стараясь не отставать от своего рогатого повелителя, покорно затрусили следом.
Звери преодолели уже порядка трёхсот пятидесяти метров и стали постепенно забирать вправо, неуклонно приближаясь к вожделенному озеру, когда вокруг них заполошно замелькали-заплясали тёмно-серые зловещие тени.
Около десятка молодых волков неожиданно выскочили – из-за красно-белых валунов – за крупами лосей, навсегда отрезая им спасительный путь назад. Ещё столько же поджарых серых хищников – во главе с крупным горбатым вожаком – появились со стороны озера.
Ловушка захлопнулась…
Глава вторая
Про мистификации и мистификаторов
– И что это такое? – непонимающе выдохнул Майна. – Как прикажете это понимать? Был, понимаешь, длинноволосый брюнет чилийского происхождения.… А это кто такой – с коротким белобрысым «ёжиком» и конопатым рязанским носом-картошкой? А?
– Что ещё за ерунда, мать его нехорошую? – поддержал Вирника голос Геннадия Орлова. – Ничего не понимаю. Ничего, и даже в сто четырнадцать раз меньше…. Это же…, это же Вовка Назаров…. Вовка, последним московским гадом буду! Так его и растак в печень кальмарову, да с тройным перехлёстом…. Извините, конечно, уважаемые телезрители, оно само вырвалось. Как – в своё время – у великого и незабвенного Николая Николаевича Озерова. Погорячился, так сказать. Непременно исправлюсь и отработаю…. Спасибо оператору, что своевременно перевёл камеру на главного тренера «Зенита». Уже лет двадцать пять не наблюдал таких удивлённых и ошарашенных физиономий…
– Мисти, Мисти, Мисти! – заглушая все другие звуки, принялась дружно и слаженно скандировать «фанатская» трибуна. – Молодец! Мисти – молодец! Мо-ло-дец…