Живым или мертвым его хотели видеть распятым на носу своих кораблей и повстанцы из Кри, и караванщики, и даже людоеды—базгулы, которым вообще не свойственно было вступать с другими нациями в какой бы то ни было контакт.
Скорее юношеский максимализм, на тот момент уже семнадцатилетнего Титуса До Готта, а вовсе не ошибка в расчетах, привели к тому, что он был взят в плен человеком, не имеющим никакого понятия о воинской чести.
Авель Мэй — караванщик, «свободный торговец», а на деле просто космический пират, за голову которого в Империи и Содружестве также сулили немало денег, подловил его на честолюбии. На чрезмерном перфекционизме, из—за которого юный пилот и обрел свою кровавую популярность – он уничтожал все корабли, посмевшие покуситься на собственность честных добытчиков.
Обманными маневрами, пожертвовав несколькими кораблями и беспилотниками, Авель Мэй выманил его, оставив далеко позади подкрепление и отключил двигатели его звездолета направленным магнитным импульсом. Времени бездействия двигателя боевой машины До Готта как раз хватило пирату для того, чтобы захватить его корабль и отбуксировать в собственный звездный док.
Какого же было удивление команды Мэя, когда спустя несколько часов штурма им удалось захватить легендарную Галлскую Фурию – юношу, у которого едва начал пробиваться пушок над верхней губой.
Несмотря на все понесенные потери, Авель Мэй все же продал его, а не расквитался сам. С аукциона, тому, кто пожелал уплатить самую высокую цену.
Базгулам.
Их предводитель Азгулад Бессмертный пожелал съесть те части врага, которые, по его мнению, должны были принести ему благословение Богов и увеличить и без того не дюжую силу. А именно – мозг, сердце, печень и половые органы. Но для того, чтобы перечисленные части напитались силой и принесли результат, их нужно было хорошо подготовить.
Для этого лучше всего подходили пытки.
На протяжении недель, количество которых командующий даже теперь не смог бы определить с точностью, его испытывали на прочность всеми возможными способами – резали, били, морили голодом и жаждой, применяли электричество, огонь, воду и холод, ожидая, когда же юнец сдастся. Когда же падет духом и согласится на все, лишь бы прекратить свои страдания.
В память о тех днях у Титуса До Готта осталось много шрамов, но памятнее всех тот, что над самым сердцем.