- Ну и зачем было так загорать? - наконец недовольно произнес он.
- Разве это плохо? - удивилась я.
- Конечно! - вздохнул он, подбирая мои волосы. - Чем белее кожа, тем аристократичнее.
- Кожа предположим у меня как раз самая что ни на есть белая, и мне это не нравится, - наморщила я нос, но у моего стилиста были свои представления в этом вопросе.
- Испортила такую красоту, - нахмурившись, произнес он и приступил к своей работе.
Я стояла перед зеркалом и пыталась свыкнуться со своим новым образом.
Алек, как обычно, постарался на славу - он открыл очередную грань моей натуры, о которой я даже не подозревала. В отражении на меня смотрела девушка в вышитом золотом наряде из розового тайского шелка. Выбор Алека, по его словам, пал на самый изысканный из национальных нарядов - платье в стиле Чакри. Длинная прямая юбка с широкой передней складкой, казалось, делала меня выше и тоньше, прилегающий лиф плотно обхватывал грудь и талию. Через левое плечо был перекинут богатый переливающийся шлейф, который ассистентка Алека назвала шарф-Сабай, - он элегантно ниспадал до самого пола и добавлял некой торжественности всему моему виду.
Волосы, туго зачесанные на макушке, были уложены орхидеей и красиво подобраны жемчужными заколками. Дополнял всю эту композицию красивый кафф на правом ухе, также в виде богатой орхидеи, выложенной жемчугом и бриллиантами, о стоимости которого я даже боялась подумать. Мой вечерний, но неброский макияж завершал образ, и создавалось впечатление, что я за два часа из Малька превратилась в азиатскую принцессу.
Я посмотрела вниз - у моих ног игралась Лекси в мягком жилете-ошейнике, но как только я пошевелила носком шелковых туфель от "Маноло Бланик", о которых мне прожужжал все уши Алек, Лекси остановилась и воззрилась на меня глазками-бусинками.
- Тебе нравится?
В ответ она лишь пропищала и на всякий случай отошла немного подальше от острого носка с элегантной пряжкой.
Подхватив ее на руки, я чмокнула ее во влажный нос и посадила на диван. От такого нежного натиска она на секунду растерялась, но, неожиданно фыркнув, поджала огромные уши и, заюлив на кожаной поверхности, вновь спрыгнула на пол, внимательно присматриваясь к моим туфлям, - она определенно решила сделать пряжку своей игрушкой.
Внезапно дверь лифта открылась, и в гостиной появился Барретт - в брюках и темно-синей рубашке, оттенявшей его холодные глаза синевой, он был как никогда элегантен. Проинспектировав мой внешний вид, он, по обыкновению, ничего не сказал и опустил глаза на лисичку.