Да еще Кроот
подпортил настроение, принявшись критиковать мой корабль, хотя я пыталась
слушать бесконечную болтовню грибка с улыбкой.
— Кто тебе поставил
эти ускорители? Сколько, говоришь, ты за них отдала? Двадцать тысяч? Да тебя
просто обули! А что за система в бортовом компьютере? Прошлый век! А топливные
форсунки вообще никуда не годятся, — ворчал мне под руку инопланетянин, пока я
летела в сторону крайней точки системы.
— Хватит! Я прошу!
— не выдержала я. — Смотрите за своими кораблями, а мой оставьте в покое!
— Хоть бы долетела
до астероида 301-38, космопорт там, прямо говоря, никакой, придется сажать
звездолет в ручном режиме, — словно и не слышал меня Кроот, пророча мне
«мягкую» посадку. — Я ввел все данные в компьютер. Буду ждать тебя в конторе
Смилса через трое галактических суток.
— Простите, а что
это за контора? — поинтересовалась я.
— Продажа
новооткрытых планет, а точнее, прав на их использование в целях торговли и
добычи ресурсов на определенный срок — обычно от пятидесяти до ста лет, после
чего планета может быть выставлена на новый аукцион. Чаще всего это планеты, не
представляющие интереса для крупных корпораций, они не имеют населения и не
входят в Лигу. Но ими часто интересуются небольшие фирмы.
— Хотите сказать,
что Террел купил себе такую планету? — быстро смекнула я.
— Да. И мы
попробуем выяснить у Смилса, какую именно. Обычно они не разглашают информации
о покупателях, это коммерческая тайна. Возможно, придется пойти на хитрость.
Я вздохнула и
включила стыковку с большим звездолетом, куда собирался перейти офлин. Конечно,
куда моему кораблю до этого космического монстра?
После того, как
Кроот покинул мой звездолет, стало легче. Вопреки моим опасениям, меня никто не
расстрелял. И теперь никто не говорил мне под руку и не мешал вести звездолет к
новой цели — астероиду, на котором были города под куполами. Я боялась сбиться
с маршрута и заблудиться в этих космических дебрях. Одна в бесконечном космосе…
Впервые за все эти
годы я почувствовала себя безумно одинокой и несчастной. Лучшее, что было у
меня в жизни — это мои родители, которых больше нет. А теперь мне даже не на
кого положиться и поплакаться, и я постоянно должна строить из себя колючую и
вездесущую журналистку. Хотя порой хочется, чтобы любили вовсе не за фигуру или
красивые глаза… а просто так, за то, что я есть. Чтобы принимали со всеми моими
слабостями и заскоками.