Дождя действительно не было, но
назвать погоду хорошей язык не поворачивался. Холодный ветер с реки
заставлял выше поднимать воротник осеннего плаща. Пару раз даже
пожалел, что не додумался взять шапку. Представил картину, как иду
в вязаной шапочке, дорогом плаще, траурном костюме, и улыбнулся. А
ещё под руку меня держит красивая девушка, наверняка тоже мечтающая
о вязаной шапке. Катя незаметно пальчиками коснулась уха, чтобы
немного отогреть.
У Мариинского театра выстроилось
много дорогих машин, занимая парковку и часть улицы. Мужчины в
костюмах, женщины в тёмных, но изящных платьях. Мелькают дорогие
украшения. Мне всегда неуютно в подобной толпе. Почти у всех в
руках программки, маленькие театральные бинокли. Такое чувство, что
некоторые сюда пришли не представлением насладиться, а себя
показать. Ходят как павлины, расправившие хвосты. Когда же я попал
в зал, то несколько минут головой вращал, как деревенский парень,
впервые попавший в музей. Это было действительно красиво, особенно
расписной потолок и огромная, пока ещё закрытая шторами, сцена.
Чуть позже узнал, сколько длится всё представление, и немного
удивился. Подумал, что лучше бы мы в парк пошли погулять. Но когда
началась опера, забыл обо всём. Меня так захватило действо,
разворачивающееся на сцене, что не заметил, как наступил первый
антракт. Затем второй акт. Декорации и костюмы, музыка, словно
переместился на двести лет назад и тайком подсматриваешь за жизнью
и страстями, что кипели тогда. Разве что во время антракта
приходится возвращаться в обыденную современность. Последний же акт
вызвал у меня бурю эмоций. К собственному стыду, я не был знаком с
этим произведением, поэтому до самой развязки не знал, чем всё
закончится. И поступки главного героя, мягко говоря, рассердили.
Катя же, видя переполняющие меня эмоции, тихо смеялась.
– Понравилось? – спросила она, когда
мы выходили в фойе, направляясь к гардеробу.
– Понравилось, – кивнул я. – Только
не понимаю императора. Как можно постоянно ходить на это
представление, зная, чем оно заканчивается? Если бы концовку каждый
раз меняли, я бы ещё сходил.
– Так не бывает, – она
рассмеялась.
– Жаль. А в Москве на оперу сходить
можно?
– Конечно, – она посмотрела так,
словно я задал дурацкий вопрос. – Попрошу у сестры пару
рекомендаций. А то нарвёшься на что-то такое, отчего волосы
шевелиться начинают, а классики в могилах вертятся. Они называют
это «современным искусством», – язвительно произнесла она. – Там от
искусства одно название.