- Этот ли душегуб моего писчего удавил? – раздался голос прямо
передо мной, кое как подняв голову вверх увидел сидящего на коне,
холенного и ярко одетого мужчину лет за сорок. Острые черты лица и
какая-то едкая ухмылка словно застывшая на лице, не придавали ему
дружелюбия. Скорее наоборот говорили – этот пойдет по головам но
свой кусок вырвет даже из рук умирающего ребенка. Судя по всему это
был барон, собственной персоной осветивший такой поганый
день.
Рядом с конем стоял Михалыч, понуро опустив голову и старательно не
смотря в мою сторону. Всем своим видом излучая преданность и
покорность хозяину. Стоило словам сорваться с языка барона как
Михалыч заговорил:
- Он ваше сиятельство! Мы люди мирные никого не трогаем, а этот
чужак вашего слугу удавил за какой-то мед поганый. Да мы бы никогда
не посмели такое совершить! Ваше сиятельство мы требуем вашего суда
над чужаком!
Барон ухмыльнулся недобро, обвел своим липким взглядом всех
собравшихся вокруг. Да и я головой смог повертеть, практически все
были здесь, за исключением моего старика, того так и не было. Не
захотел в глаза мне смотреть или что по хуже произошло? Люди же,
нет не люди, гниды последние, одобрительно кивали вслед словам
Михалыча и поддакивали требуя суда на чужаком коварным. Суки,
сколько добра для них было сделано! Да и сами меня на убийство
толкнули: «защити! Барон узнает всю деревню спалит», а сами меня
первые и сдали. На душе было погано и пусто. Вот так считаешь место
своим домом, доверяем людям, а тебя предают, да не просто, а
практически отдавая на казнь. Не думаю, что барон пощадит
меня.
Сзади подошел воин, схватив жестко за полосы, сдирая кожу, железной
перчаткой и вырывая волосы, потянул назад, заставляя смотреть
только прямо, на барона. Тот же опять недобро улыбнулся и
процедил:
- В колодки его.
Две деревянные доски сомкнулись на моей шее и запястьях, раздались
щелчки закрываемых замков. Прямо перед моим носом была железная
петля, в которую продели веревку и привязали к одной из
лошадей.
Стоя на своих ногах смог уже чуть свободнее посмотреть воинство
барона. А посмотреть было на что, шестнадцать воинов, четверо из
которых на лошадях. Всадники и кони облачены в железную броню с
гербом в виде змея поедающего птицу. Или сражающего с ней, но
кольца гада опутывали летуна очень крепко. А разинутая клыкастая
пасть готова была впиться тому в шею.