Судья что-то крикнул на испанском, закричали и секунданты
поединка, но перед лицом Горыни уже стояла ровная белая пелена,
словно он плавал в молоке. Времени на размышления не оставалось
совсем, и, почувствовав каким-то верхним чутьём, что противник
пошёл на сближение, сам рванул вперёд.
Шпага испанца пробила плечо, но выдернуть клинок из раны Горыня
не дал. Запах чужого тела и пыльных тряпок был уже совсем близко, и
княжич ударил гардой примерно на уровне головы противника, рукой
почувствовав, как хрустят сминаемые кости, и горячую кровь,
брызнувшую прямо на него. И ставя точку в поединке, захватил голову
противника левой рукой, коротким движением свернул ему шею, после
чего мир померк окончательно.
Князь Бенкендорф, руководивший Тайной Канцелярией, стоял перед
Михайло Третьим, словно провинившийся школьник, что очень-очень ему
не нравилось, но дела были таковы, что канцелярия и вправду
допустила весьма болезненный провал, который ещё скажется в полную
силу. Выговор государя был мягким, почти семейным, и вовсе не
походил на выволочку, но от этого не становился менее болезненным,
поскольку вопросы Михайло били, что называется, не в бровь, а в
глаз.
— И кому же пришло в голову разыгрывать сотрудника моей личной
канцелярии в столь тупых комбинациях? — Михайло сидел в кресле за
столом, заваленном бумагами и папками, а перед ним стоял массивный
письменный прибор, ощетинившийся карандашами и ручками-самописками,
и оттого Бенкендорфу всё время чудилось, что Михайло прицеливается
в него. — А знаете, сколько военных разработок ведёт этот юный
генерал? Семнадцать! Он делает новую взрывчатку, дальнесвязь, пушки
и даже систему городского освещения, поскольку к каждому
перекрёстку волхва-фонарщика не приставишь. И он делал бы ещё
больше, только вот казна у нас не бездонная. Приходится
ограничивать его желания нашими возможностями. И вот этот человек,
по сути, второй Кропоткин, идёт на дуэль с каким-то проходимцем,
при полном потворстве вашей, князь, службы. Горыня Григорьевич,
конечно, воин каких мало, что и подтверждает результат дуэли, но
вы-то! Как вы могли допустить подобное? Не знай я вас больше
тридцати лет, подумал, чего плохого, например, что вы решили таким
образом изменить расстановку при дворе. И всё это в преддверии
грядущей войны! Больше двух миллионов солдат собирается против нас
только на южном направлении, а сколько будет на северном фронте Род
знает! Да вам охранять его нужно словно зеницу ока!