Я быстро огляделся. Единственное, что здесь могло сойти за
оружие — тумбочка. Моя собственная пуста, а рассчитывать на то, что
в тумбочке у Тао окажется что-то посерьёзнее порнографических
комиксов, вряд ли стоило.
Я схватил свою тумбочку и переставил так, чтобы она оказалась
между мной и дверью. Схватив, понял, что это максимум, на который
способно моё убогое тело — если оторвать тумбочку от пола я ещё
могу, то запустить ею в Джиана точно не сумею. Ну, хоть опрокинуть
на него попробую — всё лучше, чем ничего.
От визга проехавших по полу ножек тумбочки проснулся Тао.
Вскочил на кровати, бестолково завертел головой:
— Лей?! Ты чего?!
Ответить я не успел — на пороге показался разъярённый Джиан.
Оценил обстановку: отгородившегося тумбочкой меня и
проснувшегося Тао.
Серьёзными соперниками мы, разумеется, не выглядели. Но Джиан
бежал за мной молча, на пол рухнул, не издав ни единого звука — и я
сделал вывод, что поднимать шум ему не с руки.
— Ты, — ненавистно глядя на меня, прошипел Джиан, — ничтожный
кусок дерьма! Запомни — в школе Цюань узкие коридоры. Всю жизнь не
пробегаешь.
— Запомнил, — пообещал я. — Если у меня появится желание
сыграть, я приду. Только таблетку захвачу. Передай Бохаю, что я не
привык играть, не видя ставки.
Несмотря на все ночные приключения, проснулся я ещё до побудки.
Как будто разум был заведён на определённое время — меня прям
подкинуло. Сел в постели, проморгался и понял, что «ну ещё пять
минуточек» — это не про меня.
Рассветные лучи проникали в комнату через окно. Я встал,
потянулся и начал делать гимнастику, стараясь не шуметь. Какие
упражнения, в какой последовательности — не задумывался. Включились
те же рефлексы, которые заставили меня повалить на пол Ниу,
схватить на лету чашку — мои руки и ноги всё прекрасно знали и без
меня. Думать, почему так происходит, я устал ещё вчера.
Тао дрых, разинув рот и всхрапывая. Хоть стонать перестал — и то
ладно. Похоже, если его не слишком бить, то двенадцать часов ломки
он переживает вполне нормально.
По мере того, как я заставлял свои жидкие мышцы разогреваться, в
комнате светлело, и я снова обратил внимание, что стены покрывают
надписи. В основном, это были имена и пара-тройка слов. Как будто
каждый, кто жил в этой комнате, оставлял автограф.
«Здесь жил Сюин. Радуйся».