– Кто это?! Разве сюда можно входить без разрешения?!
Я лишь равнодушно кривлю губы в ответ. Мне никогда не нравился этот парень, хоть я и стараюсь не подчеркивать этого лишний раз в разговорах с хозяйкой будуара.
– Ей – можно, – отвечает женщина, глядя на меня в ожидании.
Мое лицо принимает предельно серьезное выражение.
– Сюда направляется герцог Альмиконте.
– Мой брат?! Черт! – воскликнула дючесса[1] Мирейя Альмиконте, вскакивая с кровати. – Как он пронюхал?
– Стало быть, кто-то настучал, – безразлично пожала плечами я. Сейчас следовало разбираться не в причинах возникновения проблемы, а в способах ее решения. – Потом его вычислим.
– А что же делать? – растерянно спросил мужчина.
Лицо его было белым как мел. Даже удивительно, что он умудрился побледнеть настолько быстро.
– Одеваться, быстро! – распорядилась Мирейя, выходя из кратковременного оцепенения.
Оба бросились искать свою одежду. Задача оказалась нетривиальной, учитывая, что предметы гардероба были разбросаны по всей комнате. Я принялась поспешно поднимать с пола женскую одежду, начисто игнорируя мужскую.
– Спрятать его где-нибудь?
Мирейя обращалась исключительно ко мне. Ее любовник лихорадочно натягивал на себя рубашку. В спешке надел ее задом наперед, пришлось снова снимать и начинать процесс по новой. Я наблюдала за его метаниями с легкой ноткой брезгливости. Совершенно очевидно, что репутация герцогской сестры тревожила его в последнюю очередь. Беспокоился парень исключительно о собственной шкуре. Некоторым образом я могла его понять: наш герцог бывает весьма суров. С другой стороны, думать следовало раньше, прежде чем стремиться в постель к женщине, занимающей столь высокое положение в обществе.
– Не получится, – возразила я, помогая Мирейе одеваться. – Если бы герцог был один, мы могли бы рискнуть. Но с ним лорд Кэмерон Эстли, а этот человек слишком дотошен. Наверняка распорядится, чтобы обследовали все углы.
– Что же делать? – Растерянный взгляд девушки заскользил по будуару. – Может быть, в окно?
– Как в окно?! – выдохнул кавалер. – Да здесь же высоко! Третий этаж! – возмутился он.
Возмутился справедливо. Во-первых, покои Мирейи действительно располагались на третьем этаже, а во-вторых, потолки второго этажа были чрезвычайно высокими, в результате чего окна будуара оказывались совсем уж далеко от земли. Однако вслух я сказала совсем другое: