Анна задумывается, потом пытается прояснить тему.
– На самом деле жених кто-то другой, про которого не знают?
Тут я нахожу хороший повод посмеяться. И только затем
отвечаю.
– Пардон, Анна, вы сейчас очень смешную вещь сказали. Не знаю,
как у вас, а в Корее айдолу спрятаться невозможно. Про нас известно
почти всё. Мало что скрыть удаётся. И будь у меня какой-то другой
жених, будьте уверены, про него знали бы все.
– Я не понимаю, мадемуазель Агдан. Вы взрослая девушка, около
вас симпатичный парень, друг и… ничего?
– Насчёт взрослой меня вы несколько заблуждаетесь, – с
удовольствием наблюдаю искреннее недоумение. Люблю людей в тупик
ставить. Ничего, крошка, это ненадолго.
– Я понимаю, Франция страна либеральная и терпимая, но всё-таки,
что вы скажете, – вот вы, лично вы, – если узнаете, что
какая-нибудь двенадцатилетняя девочка завела себе взрослого
любовника?
Недаром я указал возраст двенадцать лет. В Корее возраст
согласия тринадцать. Во Франции не знаю, но я кореянка.
– Мужчине грозит суд за связь с несовершеннолетней, – неуверенно
отвечает Анна.
– Значит, ваше общество осуждает такие связи?
Анна так же неуверенно кивает. Очень интересная неуверенность.
Кажется, я не зря стараюсь на улицу лишний раз не выходить.
– Вот поэтому у меня и не может быть жениха, – заключаю я и
снова лицезрею забавное недоумение Анны.
– Сейчас объясню…
А дальше подробно разъясняю, как докатился я до жизни такой. О
своём вторичном периоде роста рассказываю, и по итогу доказываю,
что мне сейчас биологически четырнадцать-пятнадцать лет. И по сему
никакого жениха мне иметь (во всех смыслах) не положено. Под конец
пошутил… где это? Прокрутил запись.
– Вот скажите, в каком возрасте во Франции девушки получают
первый сексуальный опыт?
– В среднем, лет в 16, наверное.
– Вуаля! Как раз через два года я достигну половой зрелости, и
мне можно будет обзавестись женихом. И примерно через такое же
время по нашим корейским законам я стану совершеннолетней.
Понимаете? Мой организм строго, очень строго соблюдает наше
национальное законодательство.
Анна посмотрела в замешательстве, я подмигнул. Мы одновременно
рассмеялись.
Ещё мы поболтали немного о той истории с песней для АйЮ.
– Не могли бы, мадемуазель, исполнить какую-нибудь песню?
– Нет. Мой голос сейчас меняется, боюсь произвести фальшивое
впечатление. К тому же мне нельзя петь новых песен без разрешения
агентства. Могу сыграть что-нибудь из старого.