Никогда себя такой мышью не чувствовала, даже на экзаменах. Сейчас забьюсь в угол и буду оттуда тихо пищать. Погруженная в свои мысли, я взяла бокал и стала пить вино маленькими глотками в надежде хоть немного расслабиться. Другой рукой по привычке теребила небольшой золотой крестик на цепочке - единственное украшение, которое было на мне в день пробежки. Даже не верится, что еще вчера я просыпалась в своей кровати, в своем доме, в своем мире. Эта простая мысль словно прожгла меня.
Еще вчера все было привычно, и близкие рядом, а теперь я одна. Должна сидеть тут и слушать весь этот бред, который меня никак не касается и ничем не поможет мне в желании попасть домой. Вино ли дало в голову или злость на ситуацию в целом, и на эту четверку в частности, но неуверенность отступила, и я решила взять инициативу вечера в свои руки. Когда в комнату вошел очередной слуга и стал расставлять на столе блюда с закусками, я аккуратно коснулась его рукава, привлекая к себе внимание:
– Спасибо, больше ничего не надо. Проследите, чтобы нас никто не беспокоил.
Юноша затравленно посмотрел на короля и, дождавшись едва заметного кивка, быстро вышел из комнаты.
Слуга ушел, а я осталась и теперь в полной тишине, нарушаемой лишь потрескиванием огня в камине, меня внимательно рассматривали четыре пары глаз. На мгновение храбрость меня покинула, и я с ужасом подумала - а вдруг нет никакого пророчества? Нашли странную девицу и притащили во дворец, как экзотическую обезьянку на забаву. Придумали всю эту муру со спасением королевства и теперь смотрят и развлекаются, как я тут пыжусь и что-то себе надумываю. Я вновь ушла в себя, обдумывая такой вариант событий. Крестик срезанными краями привычно покалывал пальцы. Из глубокой задумчивости меня вывел вопрос короля. Я аж вздрогнула от неожиданности.
– Эта вещица - что-то важное для вас? Какой странный символ. Он что-то значит?
Постаравшись расслабиться хотя бы внешне, я опустила руки на колени, чтобы никто не видел нервных движений.
– В моем мире это символ веры. Для меня это важная вещь. Мне его мама подарила.
Мысль о маме вернула злость и храбрость. Их прямое разглядывание нервировало, поэтому я, как можно грациознее, встала в этом объемном платье (не свалилась, и слава Богу) и отошла к окну. Таким образом, король и Васлов оказались скрыты от меня высокими спинками стульев (с глаз долой, как говорится). Открыв одну створку окна, я с удовольствием подставила разгоряченное лицо прохладе весеннего вечера. Как же хорошо… Сделав еще глоточек вина и не оборачиваясь к мужчинам, попросила: