И мой резкий, неконтролируемый компромат:
— Не уволите. Я беременна!
Невольно ударила себя ладошкой по губам, но было уже поздно.
Слово не воробей.
Сначала он уставился на меня как баран на новые ворота, а потом цинично расхохотался, запустив утончённые пальцы в блестящую шевелюру, и сексуально провёл рукой по волосам, ото лба к затылку:
— Какая забавная. И на каком ты была сроке, когда я тебя трахал?
Что за… Да он издевается! Неужели пытается уйти от ответственности?
Злость буквально вскипятила кровь в моих венах, превращая алую жидкость в пар.
— Я была невинна. И вы это прекрасно знаете, — сбавила тон, добавив нотку грусти. — Так что... вывод один.
— Брось, — алчно фыркнул. — Хоть справку покажи.
Господи! Какой же он индюк! Лицемерище несчастное.
— Справки пока нет. Я только сегодня узнала о беременности. Поэтому и опоздала на планерку. Потому что меня всё утро тошнило, а Катя бегала в аптеку за тестом.
Врать и что-либо придумывать мне не хотелось, ненавижу ложь. Поэтому мои оправдания касательно опоздания получились весьма какими-то, что ли, детскими. Да плевать! Он хоть вообще понимает серьёзность данной ситуации? Понимает, что он, чёртов мерзавец, доигрался в свои идиотские игры? Это ж надо такое! Ребёнка… Ребёнка мне заделать. И… отнекиваться от содеянного. Однако моё признание, моя внутренняя боль и отчаянье лишь развеселили напыщенного мерзавца.
Треснув кулаком по столу, Большаков зарычал:
— Цирк какой-то! Развели мне тут шапито! Говорят, ваш филиал самый худший! Но я здесь, чтобы навести порядок. Скажи-ка, Демидова, ты ведь работаешь в нашей фирме всего два месяца? Так? Почему ты утаила тот факт, что уже была беременна и устроилась на работу?
Возмутительно! Да что он творит?!
— Я ничего не скрывала! — я задыхалась от унижения и несправедливости. — Я была девственницей!
— Естественно. Вот только меня не проведёшь! Знаешь, сколько у меня было вот таких вот беременных девственниц, жаждущих моих денег? Наших с тобой пальцев и пальцев моих подчиненных, разом взятых, не хватит, чтобы сосчитать.
С каждым новым предложением голос мужчины становился все жёстче и грубее, а в его чёрных, как ночь зрачках, проснулся смертоносный торнадо. Кирилл напугал меня не на шутку. Особенно когда начал психовать и лупить кулаками по столу, вынуждая меня схватиться за сердце и рефлекторно отступить спиной к двери.