– Этот приёмник накрылся! – неожиданно донеслось откуда-то
сбоку. Голос был мужским: глубоким, сильным. Его обладатель
отчего-то привиделся Роману бородатым, хоть это и невозможно. Хотя
бы по той простой причине, что после «прыжка Антонова» волос на
теле не остаётся.
Рослый, широкоплечий мужчина в комбинезоне хмуро нависал над
раскрытой панелью одного из квантовых приёмников. В зубах он сжимал
отвёртку-трансформер, левой рукой держал отвинченную панель, а
правой шарил в хитросплетениях цветных проводов.
– Нас на одного меньше, – констатировал «бородатый». Буднично
так. Будто и не случилось ничего.
За все свои пять экспедиций Роман не помнил, чтобы при посадке
челнока повреждалась капсула квантового приёмника. Тут имелось два
варианта. Как водится: хороший, и не очень. Первый заключался в
том, что вместе с самой капсулой из строя вышел и маяк квантового
приёмника. А плохой подразумевал, что маяк остался цел при полной
неисправности самой капсулы. Последнее значило, что кто-то из
членов экспедиции погиб. Его расщепило на Земле, но в точке
предполагаемой материализации его копии случилось
непредвиденное.
На Земле, в Новосибирске, у входа в новый корпус психподготовки
высился памятник этим людям. «Слившиеся с космосом» он назывался и
представлял собой троих космопроходцев, прижавшихся друг к другу и
смотрящих вверх. Вытянутые руки их сливались воедино и вытягивались
в закрученный поток, устремляющийся по задумке в безграничное
пространство. Меж собой члены разных экспедиций горько именовали
его «Слившиеся в космос».
– Маяк разбит!
Это означало, что никто не погиб. Роман выдохнул.
– Пятый готов и проверяется! – вклинился новый голос: молодой,
значительно моложе остальных.
То был паренёк лет девятнадцати, не больше. Вытянутое лицо и
длинный, чуточку крючком нос придавали ему очевидное сходство с
персонажем популярного на Земле электронного комикса,
горе-исследователя Фарадея.
– Девяносто шесть, девяносто… семь… де… вяносто… во-о-осемь…
Что-то Орешек медлит… – тянул он, Ординатора назвав при этом так,
как это часто делал сам Роман.
– Сто, – завершила за него Рената и первой оказалась у
распахнувшейся капсулы, с низолиновым полотном наготове.
На пару секунд проекция её взгляда пропала из головы Романа.
Опережая негодование, коротко пояснил всевидящий и всезнающий: