Олег вспомнил этот квас, он
опохмелялся им после отравления клофелином.
— Вот уважаемый, то, что нужно!
Бутылки три с собой. И стаканчик сразу.
Хозяин кафе улыбнулся и исчез на
кухне. Командор в свою очередь устало и непринужденно глядел на
пыльную улицу, которая ровной линией упиралась в городские ворота.
Стражники пропали, и город стал зловеще тихим. Никогда Олег не
думал, что тишина может быть настолько звонкой. Громкая городская
улица обладает собственной душой, она шумит, живет и дышит. Она
разговаривает с гостями тысячью голосов: шумом дождя по крышам,
воплями мартовских котов, шумом проезжающих по ней телег. И когда
она замолкает, человек остается наедине со своими мыслями. А мыслей
у Командора было много. Некоторые хорошие, другие плохие, но была
еще одна мысль, которую Олег пытался похоронить глубоко в
подсознании. Он подспудно чувствовал, что она очень страшная. Мысль
пристальным и жестким взглядом смотрит на него с низу из глубины
подсознания и в скором времени она должна была сформироваться
окончательно и деться от нее будет некуда.
— Вот, поправь здоровье, — Мурат
поставил на стол графин с квасом.
Олег приложился к графину. Квас пошел
на ура.
— Я сделаю яичницу, пожарю картошку и
три куска мяса, стоить будет девяносто пять серебром, — поставил в
известность Мурат гостя кафешки.
Олег мотнул головой в знак согласия и
положил в ладонь хозяина две золотые монеты.
— Без сдачи.
Минут через сорок завтрак был готов
запакован и аккуратно вручен Командору. Похмельный синдром
отступал, и дорога домой оказалась куда приятнее чем прогулка в
кафе. Улицы опустели окончательно, но Олега не покидало тревожное
ощущение будто за ним кто-то следит.
Когда Командор добрался до съемной
квартиры хорошее самочувствие было окончательно восстановлено и
жизни вновь начала радовать приятной легкостью, а запахи и краски
перестали быть приторными и раздражающими. На съемной квартире
что-то поменялось. На полу по-прежнему валялся бессознательный
Таран, а вот поганца видно не было. Командора даже посетила мысль,
а не случилось ли чего, когда он услышал знакомые пост похмельные
звуки из ванной комнаты. О. Бендер зашел в ванную держа в руке
бутылку лечебного напитка. Поганцу было плохо. Он стоял рядом с
«фарфоровый другом». Не смотря на черную мастику, лицо его было
бледно зеленого цвета.