— Мне нужно посоветоваться с родителями, — пытаясь скрыть
испуг в глазах и голосе.
— Я уже позвонил им и объяснил ситуацию, и они одобрили.
Ангелина пойми, это в какой-то мере очень важная для тебя практика. — Предвидя,
что я начну спорить или заблаговременно отказываться от предложения, профессор
О’Браян переходит в наступление. — В будущем ты же хочешь открыть организацию
для оказания помощи людям? — молча киваю. — Мистер Девальский не последний
человек в обществе, и кто знает, может он тебе поможет, — если это плата за моё
сегодняшнее спасение, я лучше пойду прямо сейчас добровольно брошусь под колеса
другого грузовика.
Тяжело вздыхаю и ёрзаю на кресле от неприятного чувства в
области лопаток. Как будто что-то тычет в меня изнутри всякий раз, стоит мне
плохо отозваться о собственной жизни. Крылья? Нет, мне определенно нужно
сходить к врачу.
— Возможно вы и правы профессор. Я могу идти? — спорить или
пререкаться бессмысленно. К тому же, я не из тех студенток, что ругаются с
преподавательским составом.
— Конечно! — кроткая улыбка мистера О’Браяна вселяет некое
подобие надежды, но она так призрачна, что мгновенно рассыпается.
Хуже рухнувшей внутренней поддержки – только добровольное
соглашение родителей на то, о существование чего они даже не ведают. Хотя если
подумать, я тоже не знаю, но что согласилась. Последние время, я вообще ничего
не знаю и не понимаю. Вся моя жизнь – это дурной сон, и я отчаянно надеюсь, что
скоро проснусь.
Я выхожу на улицу и сильный порывистый ветер ударяет мне в
лицо.
— Ангел, — мама подбегает ко мне и сгребает в охапку,
прижимая голову к своей лихорадочно вздымавшейся груди. — Господи, что же ты с
нами делаешь? — причитает, но ласково поглаживает меня по голову.
Не надо просить у Бога ни помощи, ни ответов на вопросы. Кто
знает, возможно именно по его вине или прихоти моя жизнь вдруг стала такой
интересной, красочной и опасной.
— Мы же просили тебя с папой быть осторожной. Твое добро,
Ангел, не доведет тебя, до добра.
— Мама, со мной все хорошо. Я цела и здорова, — мои губы
растягиваются в жалком подобие улыбки.
— Нам нужно ехать, — говорит папа и я отрешенно киваю.
Он держится на
расстоянии и позволяет маме напитать меня материнской лаской, заботой и
переживаниями, после чего отец укрепит моё состояние одним крепким объятьем.