Но принцесса Миртенская быстро взяла себя в руки. Подобрала фонарь, приладив его на крючок у двери. Задрала повыше пышные юбки, оголив лодыжки едва ли не до колен, и тщательно потрясла ими — видать, побаивалась прихватить с собой мохнатого восьмилапого друга. Осторожно переставляя ноги, снова приблизилась и протянула мне бурдюк.
— Рэнни, пей! — потребовала с нажимом.
Вода, свежая и чистая, полилась прямо на мои разбитые губы. Я сдалась. Открыла рот и, захлебываясь, принялась глотать. Живительная влага тут же разлилась холодком по телу, унимая боль. Нескольких глотков оказалось достаточно, чтобы стало намного лучше. Чувство такое, будто погасили жаровню и вынули из меня вертел. Я даже застонала от разом наступившего облегчения.
— Довольно!
Добрая сестренка убрала в сторону бурдюк раньше, чем я смогла его схватить рукой.
— Остальное, когда согласишься помочь мне.
Прекрасный размен, ничего не скажешь. Надо было сдержаться и устоять от соблазна, а то теперь не смогу тихо умереть без спроса всем назло и лишний раз досадить тетушке.
— Чего ты хочешь? — устало спросила я, отметив, что теперь челюсть повинуется намного охотнее.
Губы тоже зажили, и речь больше не причиняла прежних мук. Разговаривать лежа у ног Анаретт было унизительно. Ненавижу чувствовать себя такой слабой! Я сделала усилие и сумела сесть, тяжело дыша и морщась от резкой боли в груди и руке — чтобы срослись кости трех глотков воды, пусть и из источника Аэра, явно недостаточно.
Сестренка улыбнулась, наблюдая за мной, и в ее глазах мелькнул и пропал алчный огонек, скрытый густыми темными ресницами. Точно такими же, как у меня, что в неверном свете едва тлеющего фонаря казались еще гуще. Я насторожилась, дело явно нечисто, и мне готовят новую каверзу.
— Хочу, чтобы ты на время стала мной, — наконец, выдала она.
Ответ Анаретт оказался настолько неожиданным, что я поперхнулась воздухом и закашлялась, едва сдерживая рвущийся наружу истерический смех. Наверное, и захохотала бы в голос, если бы не болезненность процесса. Дышать, смеяться и кашлять было весьма затруднительно. Похоже, тетушка сломала мне ребро.
Медленно выдохнув, потребовала:
— Еще воды.
Анаретт поколебалась несколько мгновений. Наконец, что-то решив для себя, огляделась вокруг и, приметив мятую собачью плошку, плеснула в нее немного и протянула мне.