Передача была очень популярна. Суть ее состояла в том, что отцам действительно всегда виднее – даже если вся семья посмеивается у них за спиной. Многие американцы смотрели это шоу почти что с религиозным восторгом. Это было еще до того, как феминисты протоптали дорожку в американскую культуру, до того, как взлетела до небес статистика разводов, до того, как гомосексуальные браки стали проблемой национальной политики, и задолго до эпидемии СПИДа.
Мой собственный, давно уже почивший отец по крайней мере в одном был похож на ЛКЮ – он был неколебимо уверен, что он, как отец семейства, прав всегда и во всем. Сейчас мне уже трудно вспомнить, когда я наконец научился мирно сосуществовать с сильными авторитарными фигурами, которые всегда абсолютно уверены в себе. Может быть, это как-то связано с моими детскими проблемами, когда приходилось жить бок о бок с родным отцом. А это было (прости меня, Господи!) отнюдь не просто.
Ростом он был намного выше ЛКЮ. Чисто германских кровей (точнее, прусских), по психофизиологической классификации его можно было бы отнести к «типу А». При скромном образовании он был трудолюбив и добропорядочен, правда, злоупотреблял обезболивающими, на которые «подсел» еще на войне, где служил в морской пехоте и получил ранение. В подростковые годы бывал иной раз бит своим собственным отцом (у того были, так сказать, проблемы с самообладанием, и он сгоряча хватался за что попало).
Сколь-нибудь долгие беседы с отцом были для меня редкостью и имели, так сказать, «политический» характер. Он тоже был человек с норовом. Он ни разу меня не ударил, но бывали моменты, когда казалось, что мне уже конец, причем за такую мелочь, как незакрытый флакон бритвенного лосьона.
На моего отца немного походил и мой лучший университетский друг – неприступный, никогда не настроенный на светские разговоры, а при этом, как ЛКЮ, блестящий собеседник с тихими, но обезоруживающими оппонентов манерами. А потом были боссы в журнале «New York», в журнале «Time» и во многих других, которые сейчас лень вспоминать. И все эти начальники как один блистали самодурскими, патерналистскими замашками, требовательностью, неспособностью прощать чужие ошибки и недюжинным умом (хотя это не всегда радовало).
На самом-то деле я с ними неплохо уживался.