— К тому же на одной из фотографий были запечатлены самодельные
носилки с твоим бренным телом и Витовтом, который с мрачным видом
их тянул. Он был не один, но, понятное дело, на кого все окружающие
сразу обращают внимание.
— Это значит, что мое имя сейчас на слуху и ситуация
обсуждается, — завершил я задумчиво.
— Друг наследника империи и его спаситель, а также представитель
«золотого» рода, — произнес Феофан, довольно прищурившись. — Меня
уверили, что при продаже завода на аукционе нам пойдут
навстречу.
Прикинув, какие в наличии имеются средства, я понял, что мы
потянем этот проект, почти не напрягаясь.
— В таком случае начинай работать, — произнес я. И постарайся,
чтобы информация о моем участии в спасении Витовта продолжала
муссироваться в обществе до самого открытия завода. Попробуем
воспользоваться плодами народной любви. К тому же, ближе к лету мы
сможем выйти на нормальные мощности, и производство начнет
окупаться…
Наша попытка отомстить или, точнее, ответить ударом на удар,
имела вполне себе прогнозируемые последствия. Где-то через неделю,
когда меня уже выписали домой, ко мне заявился Егор Дмитриевич
собственной персоной. Несмотря на знакомство с системой
безопасности, на этот раз пройти дальше ворот ему не удалось.
Наставник психанул и со словами: «Мы должны быть готовы к встрече
противников такого уровня», — вложил в защиту просто
астрономическую сумму.
— Значит, настолько ты меня уважаешь, что отправил какого-то
слугу встречать собственного отца? — с ходу спросил Егор
Дмитриевич, после того как лакей завел его в специально
подготовленную для переговоров комнату.
— Вполне нормальная практика в боярских родах, когда гостя к
хозяину провожает лакей, — пожал я плечами. — А если учесть, что ты
хотел войти в мой дом инкогнито, не через парадный вход, какие ко
мне вообще могут быть претензии? К тому же, не ты ли совсем недавно
пытался убедить Феофана, что я самозванец, чужая душа, приютившаяся
в теле Ивана? Должен сказать, удивлен, трюк с отравой сработал.
Я сам поднял эту тему, желая показать, что ко мне все эти
фантазии не имеют никакого отношения. Да и почему бы не взять
инициативу в свои руки?
Желавший что-то сказать отец замолк, а затем, склонив голову
набок, произнес:
— Хочешь уверить меня, что ты мой сын?
— Нет, — внутренне напрягшись, словно ступая по минному полю,
произнес я и, взглянув в расширившиеся от удивления глаза
Темникова, добавил. — Им я был до смерти, несколько лет назад.
Теперь я Морозов. Магия рода приняла меня. Осталось пройти обряд
эмансипации и стать главой, но это, конечно же, не сейчас, чуть
попозже.