Дамиен уехал, не дожидаясь ужина. Собственно, он много и не потерял: креветки с соусом - полуфабрикат из Костко - и картофельное пюре.
- Мам! У нас есть семейные альбомы? – спрашиваю после чая и односложных ответов на односложные вопросы Дэвида о перелёте.
- Есть. А что это ты вдруг заинтересовалась? – и во взгляде усмешка.
- Захотелось взглянуть на себя в детстве, - отвечаю, не моргнув.
- Или на Дамиена?
И я краснею. Чёртовы предательские щёки.
- Зачем он мне нужен, мам?
- Он изменился, правда? – с гордостью.
И мне эта гордость не то, что неприятна, у меня, кажется, шею свело, от вида материнских восторженных глаз.
- Возмужал! Такой крепкий стал, красивый! Учится хорошо, драться совсем перестал!
- Да уж! – не выдерживает Дэвид. – Конечно, перестал!
- Ну, по крайней мере, совсем не то, что раньше было. Теперь он взрослый и мудрый, научился контролировать себя, сдерживаться. Ну а то, что морду набил тому парню…
- Брэндону! – подсказывает отчим с возмущением.
- Да, Брэндону, так тот сам виноват! Нарвался!
- Брэндон как раз за честь сестры заступился!
- Да какая там честь, Дэвид! Они ж дети ещё: сошлись – разбежались! В этом возрасте у них у всех так, что ж Дамиену жениться что ли на ней нужно было?
- Если взял на себя обязательства за девушку – отвечай!
Дэвид либо не в духе, либо с Дамиеном у них, как у двух самцов на одной территории - имеются разногласия. Но в целом мне нравится то, что говорит отчим.
- Ерунда это всё! – не унимается мать. – Дамиен всё правильно делает. Молодец он у нас.
Мне аж тошно. Вот прямо вывернуло бы.
- Так что там с моими фотками?
- Посмотри под телевизором в тумбочке – там должны быть и твои и Дамиена.
Семейный фото-архив находится почти сразу, и только я собираюсь уединиться, как мать выхватывает альбом Дамиена из моих рук:
- Давай вместе посмотрим, я сто лет уже их не видела! – восклицает.
Надо сказать, братец действительно очень сильно изменился. Обычно люди легко узнаваемы, пусть и вырастают почти в два раза, но Дамиен совсем не похож на себя в детстве. На фото он – мальчишка с дерзким плутовским взглядом и соответствующей ухмылкой, сейчас – мужчина. И хотя мне неприятно это признавать, взгляд у него умный и гораздо более глубокий, чем можно было бы ожидать.
Но если рассуждать по совести – и меня ведь теперь не узнаешь. На фото я - девочка с распущенными каштановыми волосами, частично беззубая и настолько худая, что подвздошные кости и ключицы не просто выпирают, а выглядят анатомическим пособием. А в глазах – Вселенская Ненависть.