Покупаю в разных аптеках медицинскую маску, чепчик, перчатки и
белый халат. Еду на такси в городскую больницу. Налички в кошельке
хватает, карточку не использую.
Захожу через приёмный покой и поднимаюсь на четвёртый этаж в
отделение травматологии. Захожу в туалет и облачаюсь в
медсестринскую униформу. Сначала решаю разведать обстановку.
Медленно брожу по коридору, стараясь не привлекать внимание
персонала. Никому до меня нет дела. Заглядываю в открытые палаты,
где нет медсестёр. Кто-то из пациентов со мной здоровается, кто-то
спит. Куча с загипсованными конечностями, но ни одного
переломанного в пух и прах, которых показывают в фильмах. В
придачу, над большинством зелёные нимбы. Наверно, подсознательно я
жалею травмированных и даже Цифровых отродий не считаю таковыми,
пока они выглядят жертвами несчастных случаев.
Это плохо. Впрочем, встречаются и красные нимбы, но их не
наберётся с десяток. Гениальный план рушится. В ожоговое можно и не
соваться. Начинаю лихорадочно перебирать в уме другие варианты.
Дома престарелых. Нет. Тамошние старики могут вызывать разве что
жалость.
Кружок потенциальных самоубийц в Сети или сатанистов. Это
потребует уйму времени, а я им ограничен. К тому же, там больше
заблудших овец, чем настоящих волков.
Реабилитационный центр с наркоманами. Хороший вариант, но там
совсем другая охрана.
Онкологический диспансер. Так-так… Он огромный, пациентов море.
Многие безнадёжны и живут лишь потому, что в стране запрещена
эвтаназия. Доживают. Я знаю – отец Борова умирал от рака долго и
мучительно. Похоже, это мой единственный вариант.
Снимаю халат и втискиваю в сумочку. Еду через полгорода в
онкодиспансер. Прохожу, пользуясь вечерними приёмными часами. В
туалете облачаюсь в форму бутафорской медсестры, надеваю маску и
чепчик. Брожу, изучаю. Действительно, красных нимбов хватает на
всех этажах. Осталось выбрать. Изображаю дурочку-практикантку и
трачу не меньше часа на осторожные расспросы о диагнозах и
прогнозах. Отбираю тех, у кого катетеры. Старательно избегаю
докторов и медсестёр. На телефоне отмечаю в заметках номера палат и
коек. На всякий случай двенадцать вместо десяти.
Караулю, когда в процедурной никого не оказывается, и в
шпионском стиле добываю ампулы дигоксина с десятью шприцами объёмом
двадцать миллилитров – доза, гарантирующая онкобольным смерть, но
не мгновенную. Карманы халата топорщатся, как у рыночного
воришки-дилетанта. Двигаюсь к выходу, и тут случается попадос. В
процедурную заходит седобородый доктор с какими-то распечатками.
Смотрит на меня сначала непонимающе, затем начинает улыбаться.