Он медленно бродил среди этого наследия прошлого, заглядывая то в один аквариум, то в другой, совсем позабыв про сестру. И лишь только взяв в руки один из экспонатов – миниатюру куклы Чебурашки, выполненную в керамике – услышал испуганное:
– «АХ!!!».
Сестра стояла бледнее мела, схватившись ладошками за щёки, и таращилась во все глаза.
– Поставь… на место… скорее, – выдохнула она еле слышно.
Калин приподнял одну бровь и искоса посмотрел на сестру.
– Чего?
– Поставь сейчас же, – зашипела она, – не гневи Богов. Не смей руками трогать! Ты в своём уме?! – и, упав, на колени запричитала: – О, Ахамми, прости моего брата безумного! Пощади, не гневайся. Не со зла он, а от неразумности своей. Памяти лишён волей одного из вас. Будь милостив ты к роду нашему! О, Ахамми, не наказывай безумца, тебя умоляю!
Лицо Калина перекосило от недоумения и несерьёзности происходящего, очень захотелось заржать, но мальчик благоразумно сдерживал себя, силясь всё же понять, что сейчас происходит. Он тихонько вернул ушастую статуэтку туда, где взял и даже сделал шаг в сторону, от греха подальше.
– Круто… – подумал мальчик, наблюдая за сестрой, усердно вымаливающей прощение за нечаянное беспокойство и оскорбление, нанесённое прикосновением руками не посвящённого и не принявшего сан священнослужителя к изваянию Божества
Брови его как взлетели к затылку, так там и остались… Что-либо уточнять и расспрашивать Калин не решился. Из молебна сестры и так было всё более, чем понятно. А ещё нашлось объяснение, почему из этой сокровищницы любознательные мальчишки до сих пор ничего не растащили.
– Нельзя трогать руками то, что принадлежит Богам. Это дозволено только имеющим сан священника или самим Кардиналам и их прислужникам.
Отбив лбом несчитанное количество поклонов, Анята ухватила нерадивого братца за рукав и потянула к лазу, пятясь задом вперёд и продолжая приносить свои извинения за беспокойства и за то, что посмели вторгнуться в Хранилище с их изображениями.
Взгляд Калина упал на статую мальчика с широко расставленными ногами и зажимающего трубу с подвешенным к ней знаменем.
«Вот! Вот кого он мне напоминал – Зарю! Младший брат Бога Солнца! – завопило в мозгу у Взрывника. – «Горнист!»».
Да, это был именно он. Только нынешнее поколение, а может даже, скорее всего, позапрошлое, изображало его немного иначе, чуток коряво, смазано, выполняя статуи из камня, глины или дерева.