Вернулся Калин затемно и был сильно удивлён и не на шутку встревожен вечерней, нездоровой суетой в родной деревне. Некоторые калитки стояли нараспашку, горели факелы во дворах, то и дело из хат слышались женские рыдания и стенанья. Люди то тут, то там толпились кучками, тихо переговариваясь, и, завидев мальчика, подозрительно замолкали, провожая его очень странными взглядами. Домой он уже не шёл, а бежал, даже летел на всех парах и, уже подбегая к своему забору, увидел толпу людей, скорбно опустивших головы при его появлении. Сердце сдавило с такой неистовой силой, что аж в глазах потемнело. Калитка и двери в хату были открыты нараспашку, кругом факелы, люди в застывших позах.
Дед лежал на обеденном столе, накрытый белой скатертью с чёрными птицами и ликами Богов. На лавке, у изголовья покойника, сгорбившись, сидел позеленевший и вмиг постаревший Юр, с обвязанной головой и расплывшимися тёмно-фиолетовыми синяками под обоими глазами.
– Отец, что случилось?
10. Глава 10
– Вот так всё и было, – тяжело вздохнув, закончил свой рассказ о минувших событиях Юр и в упор посмотрел на Калина. В глазах читался вопрос: осуждает или нет?
Мальчик сидел, молча опустив голову, а по щекам его текли слёзы, капая у ног крупными кляксами на потемневшие от времени половые доски.
– Мама где? – еле выдавил он сквозь слёзы.
Юр посмотрел на дверной проём, ведущий в родительскую спальню.
– Спит она, – тяжело вздохнул. – Бабы там, соседки, хлопотали над ней, настойками успокоительными да отварами всякими отпаивали. Не дайте Боги, опростается раньше срока… ещё и это дитя потеряем.
Калин так и сидел недвижимой куклой, ничего не видя вокруг, только слушал отца, корил себя и лихорадочно размышлял над тем, как всё исправить.
– Я… верну… их, – борясь со спазмами, давившими горло, просипел Калин. – Верну. Клянусь, отец…
Юр молча опустил свои тяжёлые, широкие ладони на мелко дрожащие, такие хрупкие плечи сына.
Лучины над телом покойника догорали. Служитель храма, не переставая бубнить молитву, периодически заглядывая в здоровенную книгу, недобро зыркнул на своего служку. Тот встрепенулся, словно ото сна, и поспешно сменил в светце лучины. Монотонный басовитый голос чтеца заполнял собою всё пространство помещения, будто туман, такой густой, что его, казалось, можно было потрогать.