Первые ощущения в теле – лёгкость и гибкость, будто могу гнуться
молодой берёзкой, хотя я и так не испытываю каких-то особых проблем
с этим, но сейчас легче, проще и охотнее. Энергия течёт по жилам, в
каждой клеточке умеренность и возможность – хороший задел на вечер,
стоит признать.
В широкое и высокое окно заглядывает солнце, с чуть закатной
нотой и склонённым ликом. Любоваться в Живице можно буквально всем
и стоило прийти мыслям о восхищении, как сразу голова оживилась,
напряглась, быстро вспоминаются события дня, что Вероника попросила
разбудить. Неужели увижу председателя спящей?! Это просто выбивает
из-под ног прочное межэтажное перекрытие императорского номера.
Выбраться бы теперь из комнаты.
Выбор если и был, то в прошлом, посему, деревенея, иду к двери.
Далее к ещё одной – в комнату Вероники. Ручку вниз и даже глаза
закрыл.
С первым же вдохом расцветает красочный мир: немного горечи
шоколада, льдистой свежести свежего снега и мягкий душистый шлейф.
Раскрыв глаза, вижу знакомые роскошные апартаменты, вместе с
ощущением уюта, дверь расположена по центру, напротив кровать.
Остальные предметы мебели есть, но внимание приковала спящая
девушка – трепет и восторг перехватывают горло, я весь в
созерцании. Насколько же потрясающей красоты может быть человек!
Чаще всего, Вероника предстаёт в строгом, активном или деловом
образе, но сейчас, волнительно и трепетно, волосы рассыпаны на
подушке, девушка спит на спине, головой склонившись на бок.
Крылышки носа чуть вздымаются на выдохе и утончаются на вдохе, лицо
спокойное, как гладь горного озера. Наверное, мог бы любоваться
хоть до конца дня, ибо даже с места сходить желания нет, но обещал
разбудить и значит:
– Вероника… вставай, – нелепость слов смущает.
Веки дрогнули, открываясь, сразу же нашла меня взглядом и лицо
осветилось улыбкой. Руки пошли к верху в потяге, но легкое одеяло
плавно сползает ниже начального положения возле горла, мои глаза,
как губка впитывают возникающий образ. Черный шелковый пеньюар
натянулся на выдающейся груди и мне аж плохо стало, сердце стучит и
бухает в ушах канонадой далёких взрывов. Лицо полыхает и всё, что
могу сделать – ретироваться.
Слышу в след:
– Спасибо Матус, скоро буду.
Часы обыденно отсчитывают минуты после пяти дня. “Мотор”
понемногу сбавляет обороты и кровь от лица схлынула. Всё же,
впечатлительность иногда мешает жить, даже стыдно. Обычное действо
превращается в некий шторм эмоций, да и Веронике, наверняка,
неприятно, если заметила столь пристальный взгляд. С досады сжимаю
кулаки.