Хороший экземпляр, зрителям понравится!
Сдвинув в сторону сильно ослабленный галстук, болтавшийся на шее
рыжего подобно черно-зеленой петле, некромантка привстала на
цыпочки и, закусив от усердия губу, принялась расстегивать его
тонкую рубашку, постепенно обнажая рельефный торс.
— Что ты делаешь? — даже не думая ей мешать, полюбопытствовал
бьёрн.
— Смотрю, что за кота в мешке мне прислали.
— И как? — спросил он, глядя на нее сверху вниз.
— Фактура ничего, — изучая кубики на его животе, сообщила Эритэ.
— Но типаж не тот! Нам срочно нужен парик и цветные шорты.
Мужчина хотел было что-то ответить, как входная дверь
распахнулась, и порог дома переступил еще один желтоглазый… который
тоже был в костюме и без длинных волос!
— Да о чем только думают в вашей фирме?! — возмутилась Рита,
вмиг забыв про первого визитера. — Ты! — она ткнула пальцем в
вошедшего. — Быстро раздевайся и лезь на пальму. Время поджимает.
Через полтора часа уже декораторы за своим барахлом приедут, а нам
надо еще парики найти… хотя бес с ними — с париками, взлохматим
малость волосы, и сойдет. Ну что ты на меня так смотришь, «котик»?
— оценив вытянувшуюся физиономию второго бьёрна, спросила она. — Я
плачу, вы работаете! Договор был такой.
— Да ты…
Закончить фразу вновь прибывшему не дал сородич в расстегнутой
рубахе.
— Работаем, Илья, работаем, — подмигнув ему, сказал он. — Снимай
пиджак и лезь на пальму, пока девушка вил… то есть грабли в ход не
пустила. Ну, или колючими розами тебя не закидала, у нее их, я
смотрю, в избытке.
— Хороший котик, — очаровательно улыбнулась ему Эритэ.
Крутанувшись на месте, она крикнула: — Граф! Откладывай книгу,
хватит кругозор расширять. Готовь аппаратуру, через десять минут
начинаем, — после чего подошла к креслу своего подопечного зомби,
вытолкнула из него мертвеца и сняла со спинки белую горжетку в виде
волчьей шкуры.
На лестнице послышались торопливые шаги, вскинув голову, Элгрэй
увидела спускающуюся Лалари. «Кошка», в отличие от подруги, была
одета в застегнутое на все пуговицы платье, доходившее ей до самых
щиколоток. Под глазами чернели нанесенные театральным гримом
синяки, оставшиеся якобы от бессонных ночей. Лицо госпожи Леру было
бледное, грустное, волосы затянуты в строгий пучок. А все потому,
что роль «монашки», прощающейся с прошлой жизнью, досталась именно
ей. И вот эта бьёрна в образе, сделав пару неспешных шагов,
остановилась, затем улыбнулась так, как при ее амплуа делать точно
не следовало, и со всех ног бросилась вниз, оглашая округу
радостным воплем: