- Что вы, - продолжая играть странную, непонятную мне роль, бархатно протянул Конрад, широким размахом руки, наконец, предлагая Ронни войти внутрь. - Все, что касается Эмми Браун – в зоне моей личной ответственности.
Я поперхнулась воздухом и закашлялась. Конрад устраивал представление для моего жениха, но не для меня. «Зона ответственности» - вот, как назывались наши отношения последние дни.
Когда Ронни показался в кабинете, то его лицо казалось белее мела, а конечности заметно дрожали. Ладонь, которой он еще несколько секунд назад здоровался с боссом, все еще находилась в том же положении, будто одеревенела. Глаза ошалело бегали по кабинету, будто он попал в некий царственный храм. На меня он обратил внимание в последнюю очередь.
- Боже, Эмс! - оказавшись около дивана, Ронни застыл, как вкопанный, указывая подбородком на разорванную штанину. - Как такое могло произойти? Мы ведь виделись совсем недавно…
- Производственные травмы, - отмахнувшись здоровой рукой, я похлопала ею по месту на диване рядом с собой. - Садись, хочу сказать тебе кое-что лично.
Стараясь игнорировать то, как жестко смотрит на меня босс, все еще сохраняющий на губах обольстительную улыбку, я подтянула к себе за лацканы пиджака Ронни и хотела предупредить его о возможной опасности.
Но он заговорил первый:
- Боже, Эмс! Ты тут катаешься, как сыр в масле… Не понимаю, зачем тебе разрывать контракт с Шульцем! - он бросил странный и абсолютно нелепый взгляд на Шульца и зачем-то помахал ему рукой. - Великолепный мужчина… Никогда не думал, что он такой приятный, доброжелательный и… вообще! Удивительно, что его не испортили деньги и власть.
«Ты знаешь его несколько секунд!» - хотела было закричать удивленная я, но тут же прикусила язык. За все время пребывания в кабинете Ронни не поинтересовался всерьез мои здоровьем и самочувствием. Все его внимание сводилось к другому человеку. Человеку, на которого я жаловалась своему жениху постоянно, просила помощи.
- Почему бы тебе не жениться на Шульце? - себе под нос пробормотала я.
Ослепленный богатством и роскошью Ронни не сразу услышал меня, затем нехотя поморщился и переспросил:
- Ты что-то сказала, дорогая?
Что-то рухнуло внутри в тот момент. Нечто важное, скрепляющее меня и Рона Харингтона. Шаткая, ломкая лестница между нами треснула, обломки полетели прямо в пропасть. И я не была на него в обиде, отнюдь. Как можно винить человека за нелюбовь? Тем более, мы оба хотели одного - счастливую семью. Мы создавали иллюзию чего-то несуществующего. Словно играли постановку, будучи совершенно другими людьми…