Бормоча что-то невнятное и нечленораздельное, я ощутила, как свободной рукой мужчина вторгся в мой рот зубной щёткой, тщательно и безжалостно елозя по чувствительной эмали. Он не упускал и сантиметра: щеки, язык, небо… Будто пытался вымыть из меня злой дух или оттереть нечто большее, нежели кариес.
Глаза наполнились слезами, и я обессилено моргнула, позволяя им скатиться по щекам крупными горошинами. Мои руки пытались оттолкнуть мужчину, а после незаметно сжались в кулаки. Я толкала его, что есть мочи, будто от этого зависела моя жизнь. А он все чистил эти гребаные зубы с таким остервенением, будто обезвреживал бомбу.
А затем пуговицы на его рубашке разорвались от моего напора и незаметных для него ударов, обнажая голый живот. Мускулистая грудь, прорисованный пресс, четкие линии тела, словно у настоящего культуриста. Все, было как в моем сне. Кроме одного… Каждый сантиметр доступного взгляду тела был усеян шрамами.
Я замерла в неверии и смахнула слезы, желая убедиться в том, что я действительно это вижу. Порезы, снова и снова, круглые углубления, будто от затушенных сигарет или пулевых ранений; парочка криво заштопанных ран с явным рубцеванием, будто штопали цыганской иглой и обычной швейной нитью. Торс Конрада Шульца больше напоминал поле боя, чем что бы то ни было.
Он понял, почему я замерла, спустя полминуты. Но было уже поздно. Слишком поздно. Ужас застыл в моих глазах, оставаясь в голове немым вопросом: «Что за черт? Что за изверг сделал это?»
Отбросив щетку в умывальник, Конрад включил поток воды, наклоняя меня над ним, параллельно запахивая полы рубашки. От резкого движения угол рубашки перекрутился, на несколько секунд оголяя бок с огромным ожогом. Старым, почти излечившимся, но все еще напоминающим о прошлом.
В задумчивости я позволила Конраду наклонить меня над умывальником еще ниже и наполнить мой рот водой. По инерции я ополоснула полость, и только тогда он позволил мне сесть ровно.
- Никогда! - рявкнул Шульц, сжимая теперь уже мой подбородок, поднимая взгляд вверх. - Никогда не смей больше так делать.
Я поспешно кивнула, а он просто вышел вон, оставляя меня одну.
Жизнь Конрада Шульца была прозрачной, выставленной на всеобщее обозрение. С Авророй они часто посещали светские рауты, кинопремьеры, церемонии награждений и благотворительные фонды. Впервые с биографией главы «Шульц Индастрис» я столкнулась пять лет назад, и уже тогда мне казалась вся доступная информация какой-то… картонной. Слишком слаженной, притянутой за уши, понятной. Будто ты знаешь все о человеке, а по факту остаешься в полном неведении.