Я хотела что-то сказать, но слова родного языка будто канули в Лету, позволяя лишь невнятным звукам слетать с губ. Скажи мне кто-то однажды, что слияние мужчины и женщины может дарить такие невероятные, сводящие с ума чувства – не поверила бы… или стала бы нимфоманкой.
Конрад не делал ничего особенного, лишь медленно качал бедрами под правильным углом, сводя меня с ума. И в эти секунды что-то странное разливалось по телу. Тягучая нега, наслаждение, похожее на опьянение; парализующее чувство, томлением разливающееся по телу и пульсирующее между бедер.
Я растворялась в этом новом чувстве, тонула в нем, забывая обо всем на свете. Будто не было мира вокруг, не было проблем и сложностей. Мозг стал чистым, как белый лист, и просил лишь одного - чтобы это никогда не заканчивалось.
- Забудь про Рона, - рыкнул он, а затем, шумно выдохнув сквозь зубы, будто сорвался. Движения его стали быстрее, наполняя все больше, толкаясь агрессивнее. - Я подарил ему мечту, могу поменять ее на что-то менее оптимистичное, если ты еще хоть раз упомянешь его гребаное имя.
Набравшись откуда-то взявшейся смелости, я приподнялась на локтях, упираясь взглядом в раскрасневшегося мужчину. На лбу его пульсировала синяя венка, желваки играли, кадык бешено вздымался. Во время того, как его бедра двигались вперед, а пальцы до боли и ссадин сжимали кожу, меня не покидала странная мысль: «А что если снять его рубашку? Увидеть, как под шрамами и порезами напрягаются мускулы тела? Возможно, тогда бы я разглядела в боссе живого человека…»
Но вслух лишь саркастично прыснула, закатив веки, хотя слова больше напоминали несдержанный стон:
- Ревнуешь?
В глазах Шульца появилось нечто, похожее на грубую насмешку, они будто издевались: «Как такую, как ты, можно ревновать?» Где-то между невероятным наслаждением и абсолютной нирваной промелькнуло нечто напоминающее тоску.
«Действительно, как такую, как я, можно полюбить? - неоновой вспышкой возникло в сознании то, что я и так всегда знала, просто боялась озвучить. - Ронни сбежал, сверкая пятками. И другие сбегут…»
Глаза стали влажными от странной душевной боли, эта маленькая слабость легко можно было списать на перевозбуждение.
- Я не люблю делиться, - наконец, ответил мужчина, настороженно вглядываясь в мое лицо, будто подозревая неладное. - И не собираюсь, Эмми. Помни это, если решишь навлечь на кого-то неприятности.