- Я много наслышан, госпожа Гортензия, о принце Джебе
Синезийском, - с укором посмотрев на графиню ри,Брог, сказал Армин.
Не смея больше возражать самому Олегу, умник решил зайти со
стороны, - Он уже должен нескольким государям немалые суммы. И
никаких надежд, что когда-нибудь что-то вернёт, нет. Все его
попытки вернуть трон, как и попытки его отца, заканчиваются только
казнями очередных глупцов, его поддержавших.
В кабинете регента Гортензия заняла своё любимое место на краю
диванчика, стоявшего сбоку от рабочего стола, и потягивала не спеша
вино, закусывая его изредка виноградинками.
- Дорогой мой друг, - обаятельно улыбнулась Гортензия, - Давай
ты будешь считать деньги - это у тебя очень замечательно получается
- а в вопросах, тебя не касающихся, ты оставишь свои советы при
себе.
В глазах Армина читалось мысль, что министра финансов касаются
все вопросы, но высказать такое Гортензии он не осмелился. Это Веда
довольно быстро привыкла к своему новому положению свободной, а
затем и титулованной особы, Армин же стал свободным уже в весьма
зрелом возрасте, поэтому некую опаску и почтительность сохранил,
несмотря на нынешнее высокое положение.
- Простите, графиня, - изобразил он учтивый поклон, - Я,
наверное, и правда излишне был настойчив. Когда мне выдать ему
деньги и какими монетами?
Олег посмотрел на соратницу, та пожала плечами и отвечать не
стала, показывая, что ей всё равно.
- Выдай теми монетами, которые принц попросит, - распорядился
Олег.
Когда министр удручённо удалился, Олег пересел к графине и
присоединился к винопитию, жестом выслав Мону из кабинета вслед за
Армином.
- Я обдумал твою просьбу и, как видишь, признал её правильной, -
сказал он.
Представления Олега о том, что принцы - это такие молодые бойкие
парни, смущающие умы принцесс, изменились давно, ещё в родном мире.
А то, что эти изменения были правильными, ещё раз подтверждалось
сегодня.
В Восточной Римской империи, в ту эпоху её существования,
которую историки условились называть Византией, господствовало
непреложное правило, что тот, кто хотя бы один день носил пурпур,
не может быть казнён. Нет, императоров там часто убивали в ходе
переворотов или междоусобиц - травили, душили, реже - резали, но
вот сдавшегося на милость победителей - или постригали в монахи,
или увечили. По законам и обычаям, увечный или принявший обет
служения Богу, не мог больше претендовать на пурпурную мантию
императора.