стало притчей во языцех и нужно было тратиться на нормальную еду, что джентльмену полагалось раздавать многочисленные чаевые, что услуги дантиста и окулиста стоили баснословно дорого и что сигареты и выпивка также достаются не бесплатно… Как бы там ни было, но юноша находился в вечном поиске денег, клянча их у матери, у отца и даже у своей няни…
Однако была и еще одна причина, которая, несомненно, объясняет все остальное: как и в Эскоте и Брайтоне, Уинстон не перестает упрашивать родителей приехать его повидать. Многие годы он пишет им трогательные письма, заранее планирует их приезды, готовит пантомимы, концерты, номера с фокусами, выставки рисунков, играет в театральных постановках и участвует в спортивных состязаниях – все в надежде заинтересовать их, и почти всегда тщетно. За два года учебы в Эскоте мать навещала его дважды, что намного чаще, чем отец. За четыре года в Брайтоне она приезжала четыре раза, а отец – всего один, и хотя дважды проезжал через Брайтон в ходе предвыборных кампаний, но так и не нашел времени повидать сына… В Хэрроу, который был от Лондона всего в получасе езды на поезде, мать виделась с ним шесть раз за четыре с половиной года, а отец приехал один-единственный раз – по срочному вызову директора колледжа! Случалось также, что мать обещала его навестить, а потом меняла свои планы, не предупредив, и Уинстон дни напролет напрасно ждал ее приезда… Когда он возвращался домой на каникулы, то чаще всего ему сообщали, что батюшка изволили-с уехать за границу или колесят-с по стране в ходе избирательной кампании, а матушка гостит у друзей, и хорошо еще, если те не оказывались где-нибудь в Дублине или Париже. Утешить его могли только вернейшая из верных миссис Эверест и младший брат Джек[11], который также отнюдь не был избалован родительской лаской. Последнее обстоятельство хотя бы избавило Уинстона от мук ревности. Мысль о том, что подобное катастрофическое пренебрежение могло тем или иным образом сказаться на психологическом развитии или успеваемости их сына, по всей видимости, никогда не посещала лорда и леди Черчилль. Не от их ли безразличия возник «black dog» – периоды черной меланхолии и депрессии, от которых Уинстон страдал всю свою жизнь? И хотя такое отношение было практически семейной традицией Спенсеров Черчиллей, легче от сознания преемственности поколений не становилось.