– Аааа… – Что-то надо было делать. Если Ганя и Фрейда сейчас мне припишет, то ближайшие три часа мы будем танцевать среди книг, знаний и прочей чепухи, и прощай, мой отдых.
– Что там у тебя было? Надо бы разобрать. – И плюшевый хорошо поставленным голосом принялся декламировать. – Шоколад люблю горячий и цветные платья…
Отсчет пошел на секунды. Я резко встала, выхватила с полки книгу того самого Олеговича и чиркнула спичкой. Теплое пламя разлилось в воздухе, приятно щекоча пальцы и пугая бумагу.
– Ты не посмеешь! Ты не сделаешь этого! – пропищал испуганно Ганнибал, пытаясь спрыгнуть с подоконника.
– Если ты не заткнешься, еще как посмею.
– Совсем больная?
– Судя по заявлениям, в Фей ты больше не веришь. – Я поднесла спичку ближе к книге.
– Гореть тебе в аду, ведьма! – Заявил Ганя, аккуратно складывая учебники и справочники по психологии.
– Ну, так-то лучше…
***
Через час мы мило сидели на том же подоконнике, я разливала чай, Ганнибал, свесив лапки, печатал что-то на телефоне. Все книги я у него забрала, поэтому все, что ему оставалось делать – это рыться в интернете.
– А у тебя, случаем, нет повышения порога восприятия всех внешних раздражителей и сонливости? – между делом, заявил он. Как будто невзначай. Я достала из-за спины книгу-заложницу и изобразила макание в чай.
– Ну, ты и… Фейка! Хорошо! Не буду! Только Олеговича не трогай. Олегович – наше все! И свет в окошке, и звезды над головой.
Я мило улыбнулась, еле прикрывая клыки. Затем отпила чаю, вдыхая свежесть мяты и яркость лимона.
– Ты мне оглушение хочешь вдобавок приписать?
– Угу, – давясь печеньками, кивнул Ганя.
– Я тебе сейчас устрою оглушение. С неблагоприятном течением.
– А что мне грозит?
– Судя по учебнику, переход в сопор или кому.
– А судя по тебе?
– В поцелуй, бестолочь ты плюшевая!
…но это уже совсем другая история.