На флоте Семен узнал еще одну странную для себя вещь.
Обычно выходцев из таких деревенек, как Гнилой Брод, жаба давит. Они скупы, гребут под себя копейку. А Семен, наоборот, в первом же увольнении пропился вчистую. Хорошо, комендор Стасов знающе подтвердил, что если марсовый любит женщин и хорошую выпивку, значит, не может быть совсем плохим человеком.
Памятуя сказанное, Семен служил ровно и весело. Какого-нибудь морского братка после очередной драки привычно успокаивал: «Казенную фланельку пропил? Вот дело! Зато с бабой познакомился!»
«Да хорошо ли это?» – вздыхал пропившийся.
На что Семен спрашивал: «Муж-то есть у нее?»
«Говорит, умер», – ободрялся матрос.
«Ну вот, сам видишь. Он уже умер, а ты живешь, – ласково гнул свое Семен. – Он умер, а ты казенную фланельку пропил. Есть разница? С собой, что ли, собрался забрать фланельку?»
«Да зачем же?» – пугался браток.
«На воде служим…»
Про броненосец «Бородино» говорили, что с таким неуклюжим утюгом не оберешься беды, но Семен не верил. Громадный корабль вошел в строй прямо со стапелей, ничего удивительного, многое на нем требовало доводки. Котлы, машины, даже руль только-только начинали рабочую жизнь, а ведь даже сапог жмет, пока не разносишь. Семен считал, что лучше его корабля на флоте нет. Конечно, в штормовую погоду «Бородино» сильно заваливало на тот или иной борт, особенно когда бункера под завязку грузили углем; в походе он загадочно терял пресную воду; не раз опасно выкатывался из строя то вправо, то влево, угрожая столкновением соседним кораблям. Никому так часто, как капитану первого ранга Серебренникову, командующий 2‑й Тихоокеанской эскадрой адмирал Рожественский не закатывал отменных скандалов. «Безмозглый нигилист! – адмирал ругался резко, отрывисто. На целую голову торчал над офицерами, длинный, сухой, кричал, как лаял. – Сучья отрыжка! Чухонской лайбой ему командовать, а не броненосцем!»
Когда 14 мая 1905 года над серым горизонтом Цусимского пролива поднялись чуть сбитые ветром густые клубы дымов главных неприятельских сил, команда броненосца «Бородино» немедленно была собрана на шканцах. Энергичнее всех на боевую речь капитана откликнулся троекратным ура марсовой Семен Юшин. Баталер Новиков, участвовавший в том же морском сражении (только на броненосце «Орел»), позже писал о Семене Юшине, что был марсовой в то время и плотен, и плечист. И имел он такие густые усы, что не надо было их склеивать для красоты мылом, – сами устрашающе торчали сразу в две стороны, как пики.