А потом хряпнуть об камень. Чтобы не думал глупостей.
Так случилось с Хишуром. А притащили калеку в пещеру только потому, что к тому времени все пострадавшие от белого мамонта считались как бы опасными для трибы. Таких нельзя бросать в лесу или в тундре, потому что холгут рассердится еще сильнее. Пахучее, мол, бросили! Не надо такого!
Потому и притащили Хишура. Бросили в углу.
Он теперь сильно хромал. Один глаз совсем ничего не видел.
Известно, что настоящему охотнику некогда петь. Настоящий охотник всегда на ногах, всегда гонит зверя или спит в пологе с молодой женщиной. А Хишур ничего такого больше не делал. Только радовался. Так Люди льда думали, что Хишур радуется, а у него просто все дергалось и тряслось. От большой слабости издавал непристойные звуки. Но и трясясь, и издавая звуки, склеивал смолой лиственничные пластинки.
Склеенные из таких пластинок копья получались опаснее, чем просто обожженная в огне палка. Радуясь, моргая, издавая непристойные звуки, хмурый охотник придумал одну особенную игру: в свободное время подняться на холм и там ждать, кто первым услышит трубящего в тундре сердитого белого мамонта. Перед игрой запрещалось есть одуванчики, чтобы не отяжелеть в беге. А еще бросали в угол на землю всякие травяные зерна и обязательно заплетали в одежду клочок белой шерсти.
Первыми вызвались восемь самых лучших охотников трибы.
Они смеялись, каждый думал, что победит. Ведь кто-то должен был первым услышать трубные звуки. Но белый мамонт Шэли налетел внезапно, как шквал. Он прижал охотников к скале, отобрал и поломал стрелы и обожженные в огне деревянные копья. Некоторые охотники от отчаяния легли лицом на землю. От таких остались только кровавые ямы.
«Кто тебя научил такой игре?» – спросили Хишура потрясенные Люди льда.
Хишур хмуро ответил: «Дети мертвецов». И объяснил: «Дети мертвецов пришли во сне и научили меня плохому».
«Вот тебе наставление, – сказали строго Хишуру. – Ты хмурый. Ты совсем неправильно думаешь. Вот тебе важное наставление от твоей бабки, которая в детстве била тебя по лицу во время еды, и еще – когда ты нехорошо делал».
Сделали наставление. Но все равно теперь боялись Хишура.
А он криво шлепал большими босыми ступнями по вытертым шкурам, в беспорядке набросанным на пол пещеры, страшно подмигивал, дергался, тряс головой, издавал всякие (не всегда чтобы непристойные) звуки и все время говорил о Детях мертвецов.