Участкового, носившего ту самую фамилию Глушков, Серп Иванович трогать не стал, но пуховики и перины, вывезенные из Канады, самолично распылил мощным бельгийским пылесосом, а сам пылесос порубил тяжелым малайским топориком. Неважно, что визу Серпу Ивановичу закрыли.
Свободу узникам Гименея!
Гигантские, в рост человека, душные лопухи. Белесое от жары небо.
На текущих шлаковых откосах мы еще могли утирать лбы, но в стланике лишились и этого некрупного преимущества – стланик, как капкан, цепко захватывал то одну, то другую ногу.
– Ничего, – подбадривал я Сказкина. – Скоро выйдем на голый каменный склон, а потом двинем по берегу. Там убитый песок, там ходить легче. Пару часов туда, пару обратно. К пяти вернемся.
– Да ну, к пяти! – не верил Сказкин.
– Тушенку взял? – отвлекал я Сказкина от мрачных мыслей.
– Зачем, начальник? Сам говоришь, к пяти вернемся.
– А фал капроновый?
– Да зачем…
Сказкин осекся на полуслове.
Прямо перед нами вверх по растрескавшимся, грозящим в любой момент обрушиться каменным глыбам в диком испуге промчался, косолапя, странно дыша, задыхаясь, как бы даже вскрикивая, медведь-муравьятник. Перед тем как исчезнуть в зарослях бамбуков, он на мгновение приостановился и перепугано мигнул сразу обоими глазами.
– Чего это с ним?
– А ты сам посмотри, начальник!
Я обернулся и внизу, под обрывом, на котором мы стояли, на сырой гальке, грязной от пены, на взрытом недавней борьбой берегу увидел останки порванного на куски сивуча. Судя по белесым шрамам, украшавшим когда-то шкуру зверя, это был не какой-то сосунок, это был нормальный, видавший виды секач, с которым, как с коровой Агафона, не стал бы связываться никакой медведь-муравьятник.
– Начальник… – почему-то шепотом позвал Сказкин.
Я бросил рюкзак на камни и сделал шаг к обрыву.
– Начальник, остановись…
– Это еще почему?
– Ты же видишь…
Я наклонился над обрывом.
Грязная галька, а дальше обрывистая глубина.
Мутноватые отблески, водоросли, посеребренные пузырьками воздуха.
– Начальник… – шепотом умолял Сказкин. – Отступи от обрыва… Я же сам вчера рыбу видел… Большую… – показал он, разведя руки. Взгляд его отдавал легким безумием, и от этого его шепота, от смутных кружащих голову бездн, от странных отблесков в водной бездне пробежал по моей спине холодок.
Но – никого в глубине, пусто.