Крылова. А вы вернулись и сразу на рыбалку? Ну, а зачем пили?
Широков. Так ведь рыбалка! На работу пьяным не хожу!
Крылова. Ну, вот и опять голова болит? Да?
Широков. Нет, сейчас поспал – не болит. Ничего, к утру напишу. Ну, как – кончилась проработка?
Крылова. Когда хорошо относишься к человеку… (Взглянув прямо в глаза Широкову.) Ведь вам очень просто меня обидеть. Вы это хоть понимаете?
Широков. Понимать-то понимаю, но только умней от этого, кажется, не становлюсь.
Крылова. Это верно.
Широков. Что?
Крылова. Умней не становитесь. Как только вы комнату получили, Таня Брыкина вам одеяло дала. Так вы уже сколько и на рыбалки ездили и без рыбалок… а одеяло себе купить так все и не можете.
Широков. Ну, свинья, забыл. Завтра под очерк аванс попрошу, сразу же куплю и отдам. Честное слово!
Крылова. Да разве я о том, чтобы вы отдали? Вы ведь даже новоселье справить не можете, у вас сесть не на что.
Широков. А что мне новоселье, староселье? Я из редакции домой спать хожу, вот и все. А в командировках вообще забываю, что у меня теперь комната есть. Мне даже, если хотите знать, совестно, что Брыкин мне из трех своих комнат одну уступил. Я ему ее верну!
Крылова. А он не возьмет.
Широков. Почему?
Крылова. А потому, что тоже хочет, чтобы вы по-человечески жили.
Широков. Ну, ладно, куплю стулья. Даю слово. Сколько надо стульев покупать?
Крылова. А на что мне ваши стулья в конце концов? Сколько хотите, столько и покупайте.
Широков. Вера Ивановна, не сердитесь!
Крылова. Нет, сержусь. Почему вы, как только выходите из редакции, окончательно на себя рукой машете, как будто все остальное в жизни вообще не важно, – какой вы, с кем бываете, с кем пьете, как живете? По углам паутина, на полу корки и окурки, на подоконнике – ржавый нож и вилка. Соседи заходили к вам, рассказывали. А я и заходить не хочу, пока так.
Широков. А вы зайдите – и все переменится.
Крылова. Не хочу. Эх, вы, – душа нараспашку и рубашка без пуговиц!
Широков невольно пытается застегнуть ворот рубашки.
Не застегивайтесь. Вы не только в этом, вы во всем такой. Говорят, что вы талантливый…
Широков(прервав Крылову). Врут, Вера Ивановна, не верьте! Ей-богу врут!
Крылова(задумчиво). Не знаю. Мне нравится, как вы пишете. Может быть, я не понимаю… Но неужели же так и должен делать тот, у кого талант, – писать, вечно не выспавшись, вечно с больной головой, а потом, даже не перечитав, – сразу в редакцию и – с плеч долой, пусть там Черданский все хоть вверх дном перевернет! Что хочет – сократит, что хочет – допишет! Вот и последний ваш фельетон… К нам в отдел уже пришло письмо с протестом, а вам даже не интересно!