Чижов. Эта квартира, я хотел вас предупредить, инженера Савельева была, Дмитрия Ивановича… Вам ничего не говорили?
Воронцов. Ничего. Сказали, что вещи тут стоят, когда нужны будут – заберут.
Чижов. Вот именно, вещи. Это Савельева вещи. Надо вам сказать, как на грех, аккурат перед войной он с женой и дочерью на курорт какой-то поехал возле границы. И предполагается, что погиб там с семейством, иначе бы известия были.
Оля. Это их фотографии в той комнате стоят?
Чижов. Их. Ну, раз вы даже ихние фото не тронули, мне вам незачем объяснять про сохранность. Конечно, об них и слуху нет, но я сам в ополчении был, знаю: пока без вести – это еще не помер!
Воронцов. В какой ополченской были?
Чижов. В нашей, Бауманской.
Воронцов. Стало быть, однокашники.
Чижов. А разве вы тоже?
Воронцов. Тоже! Не тоже, а я, милый, отделенным был, Оля, ну-ка налей по маленькой бывшим однополчанам.
Входит Надя.
Надя. А вот и блинчики.
Воронцов. Давай сюда. За ползающих и перебегающих, невзирая на возраст! (Пьет.)
Оля. Пропали мои блинчики…
Надя. Еще сжарим.
Оля. Какое там «сжарим», и так опаздываю. (Быстро целует отца.)
Воронцов. Вот женщины, Чижов. Мы с тобой, может быть, в соседних окопах лежали, а ей блинчиков жаль.
Оля. Лежали, стреляли, ползали. Воевал две недели, а уж разговоров…
Воронцов. А чем меньше человек воевал, тем он больше об этом разговаривает. Это уж такой закон природы.
Оля выходит.
Верно, Чижов?
Чижов(поднимаясь). Верно. Рад я, что в хорошие руки квартира эта…
Воронцов. Да уж хорошие не хорошие, а как бывший однокашник, должен ты мне первому все поблажки делать – там свет включать, воду пускать…
Чижов. Безусловно.
Воронцов. Ты куда спешишь-то?
Чижов(разводя руками). Ремонт.
Воронцов. А мне бы тут тоже неплохо – ремонт по знакомству, а? Как это поют-то: «Вспомню я пехоту, и родную роту…»
Чижов(неожиданно подтягивает уже в дверях). «И тебя за то, что ты дал мне закурить».
Воронцов. Вот, вот.
Чижов выходит.
Вот именно. (Не очень уверенно повторяет.) «Вспомню я пехоту, и родную роту, и тебя за то, что ты дал мне закурить».
Надя. Федор Александрович, а я и не знала, что вы в ополчении были.
Воронцов(недовольный тем, что она слышала, как он пел). Был. Объявили ополчение – и пошел. Три недели был. На четвертую вызвали к командиру батальона. «Воронцов?» – «Воронцов». – «Тот самый?» – «Тот самый».