выходит. Трубников, взглянув на часы, садится за письменный стол и надевает очки. Стук в дверь.
Да.
Входит Федор Федорович Иванов. Мы его уже мельком видели в начале картины. Это среднего роста худощавый человек. У него очень коротко, под «бокс» подстриженные волосы, медного загара лицо и шея и быстрая, порывистая походка. На вид ему под пятьдесят. Поверх костюма он в расстегнутом медицинском халате.
Иванов. Я на пять минут. Неотложное дело.
Трубников. Я к вашим услугам, Федор Федорович. Но, простите Бога ради, за одно замечание…
Иванов. Халат?
Трубников. Да. Я третий год покорнейше прошу товарищей профессоров подавать всем пример и не ходить в этот корпус в халатах. Не превращайте мой кабинет в лабораторию.
Иванов. Хорошо. Я постараюсь посещать ваш кабинет возможно реже. Кстати, он мне не нравится.
Трубников. Вот как! Чем же?
Иванов. Слишком большой письменный прибор на столе и слишком много ваших фотографий на стенах.
Трубников. Хорошо. Завтра я добавлю несколько ваших. Не демонстрируйте своего дурного характера, я с ним знаком уже двадцать шесть лет. К делу!
Иванов. Я вернулся известить вас о том, о чем не хотел говорить при всех. Вчера вечером после вашего ухода ко мне в отдел особо опасных инфекций явился профессор Окунев и, ссылаясь на ваше разрешение, просил показать ему методы изготовления препарата «С-Т».
Трубников. Ну?
Иванов. Я выставил его.
Трубников. То есть как выставили?
Иванов. То есть по форме – вежливо, а по существу – бесповоротно.
Трубников. С какой стати вы себе это позволили?
Иванов. А с какой стати это дутое медицинское светило лезет в секреты изготовления нашего препарата? Он нам не прямое начальство ни по ученой, ни по административной линии, а праздное любопытство я предпочитаю не поощрять.
Трубников. Вы не учли только одного: что он сослался на мое разрешение. Надеюсь, я имею право показать моему другу методы изготовления моего препарата?
Иванов. Между прочим, не «моего», а нашего, институтского.
Трубников. Между прочим, с тех пор как институт находится под моим руководством, я как-то никогда не отделял себя от него.
Иванов. Вернее, его от себя. Ох, как же вы любите, чтобы все к каждому слову прибавляли: «Под руководством Сергея Александровича»! И каждый опыт под вашим руководством, и каждую морскую свинку загубили под вашим руководством, и сидим, и дышим, и передвигаемся – все под вашим руководством! А вот у меня свои мозги, и они находятся под моим собственным руководством, и, раскинув ими, я не пустил к себе в лабораторию этого верхогляда.