.
Важно обратить внимание, что в нем и в родственных ему текстах проводилась мысль, что все мироздание было создано для человека, и блага мира предназначены для всех людей. (Ту же логику мы увидим в текстах Ветхого и Нового Заветов.)
Кроме того, во многих древнеегипетских текстах развивалась идея о том, что человек создан «по образу» Бога как Его подобие[56]. При этом Бог предстает не только Творцом, но и подателем всех благ. Эта идея была унаследована и развита всеми монотеистическими религиями. Именно ее можно считать основополагающей в религиозном обосновании проблемы собственности и богатства. Творец промыслительно заботится о каждом, знает «имя» каждого человека, вне зависимости от социального и имущественного положения. «Бог знает, как позаботиться о творящем для Него. Обихожены люди, паства Бога. Ради них Он создал небо и землю, создал воздух, чтобы жили их носы, ибо они – образы Его во плоти. Ради них Он восходит в небо. Ради них Он создал травы, скот, птиц и рыб, чтобы им кормиться этим. Ради них Он творит дневной свет и движется в небе, чтобы их видеть. И знает Бог каждое имя», – говорилось в «Поучении царю Мерикара» (XXII в. до н. э.)[57].
С одной стороны, социальные различия воспринимались древними египтянами как естественные, а с другой стороны, подчеркивалось природное равенство людей. В древних Текстах Саркофагов говорилось от имени Бога: «Пребывайте в мире! Создал Я великие разливы Нила, дабы малый и великий жили от них. Создал Я всякого человека подобным другому, и не повелевал Я им творить зло»[58].
Самое важное то, что посмертная судьба во многом зависела от милосердия и помощи обездоленным. «Поучение Мерикара» предупреждает, что приношение праведного бедняка, пусть это будет даже «одна лепешка», угоднее высшим силам, чем обильное приношение (бык) от нечестивого богача.
Богатые старались предстать перед богами в роли благотворителей. В надписях на гробницах вельмож почти стереотипным становится описание их заботы о простом народе: «Не было дочери простолюдина, которую бы я обидел, ни вдовы, которую бы я утеснил, ни крестьянина, которого бы оттолкнул, ни пастуха, которого бы я прогнал, ни десятника, у которого бы я отнял рабочих. Не было несчастного и голодного в мое время…Я давал вдове столько же, сколько и имеющей мужа, и не давал предпочтения знатному перед простолюдином»