– Я ничего дурного не имел в виду, мисс Мойнихэн, – ответил сын министра. – Я, разумеется, не стал бы преследовать Джастину с бесчестными целями, что было бы одинаково позорно и для нее, и для меня. Но, слава богу, она так же свободна, как и я, – и как будто отвечает мне взаимностью.
– Поздравляю, мой мальчик! – искренно обрадовался Дойл.
Дворецкий подал новой гостье немного холодной семги, нарезанный огурец и картофель с зеленью, а также предложил охлажденное белое вино.
Кто-то что-то сказал об опере, которую недавно давали в Лондоне. Кто-то заметил, что уже слышал ее в Дублине. Падрэг обратил внимание на то, как трудна в этой опере партия сопрано, и О’Дэй с ним согласился.
Эмили взглянула на Джека, и тот слегка улыбнулся.
Дворецкий и лакеи, а также два камердинера приготовились сервировать следующее блюдо. Одним из камердинеров был Финн Хеннесси. Телман в столовой не присутствовал, и это было очень хорошо.
Мужчины вновь приступили к политической дискуссии, и – по крайней мере, внешне – все шло как будто бы гладко. Если даже у них возникал спор по какому-то вопросу, потом на это никто даже не намекал.
Дамы решили отправиться на прогулку в лес. Стояла ясная послеполуденная погода, по небу плыли редкие облачка, и дул мягкий ветерок, хотя рассчитывать на то, что он не усилится, не приходилось. Вечером могло внезапно задождить или же похолодать, а назавтра и вовсе задует шквальный ветер, сопровождаемый заморозками или, наоборот, слякотью. Однако погода могла сохраниться и такой же ясной, как сегодня.
Шесть дам двинулись через лужайку. Эмили с Кезией двигались первыми. Хозяйка попыталась завязать разговор, но очень скоро поняла, что ее спутница этого не желает, и вежливо замолчала.
Юдора выбрала себе в пару Джастину, и они шли, отставая на несколько шагов и представляя разительный констраст: миссис Гревилл – хорошо сложенная, с блеском в каштановых волосах и с гордо вскинутой головой, а мисс Беринг – очень худенькая, с черными, как вороново крыло, волосами, удивительно грациозная. Правда, когда она поворачивалась в профиль, сразу бросался в глаза ее необычный нос.
Шарлотте пришлось идти с Айоной. Ей не очень хотелось такого общества, но к этому обязывали правила приличия, а долг перед сестрой делал подобную компанию необходимостью, так что миссис Питт оставалось только желать большего знания деревьев и растений, чтобы было о чем поговорить. Она помнила предупреждения Эмили: не обсуждать политику, религию, разводы или картофель. Однако почти все приходящее ей на ум так или иначе неминуемо вело к запретным темам. Лучше уж было гулять в молчании, чем ограничиваться замечаниями о погоде!