В абсолютной тишине Гретхен сняла трусики и бросила их на пол, оставшись в одном платье. Джек едва сдержался, чтобы не шагнуть ей навстречу. Она хочет побыть боссом. Он даст ей эту возможность.
Гретхен постояла, придирчиво изучая его. В ее глазах плясали хищные огоньки. Она приблизилась к нему и, ухватив за галстук, потянула за собой. Толкнула в твердое кожаное кресло и опустилась сверху. Джек ощутил мягкую тяжесть ее бедер и накрыл их ладонями, плотнее прижимая к себе. Гретхен отвела его руки в стороны и поцокала языком:
– Без самодеятельности, герр Иван. Я все сделаю сама. Так, как я хочу.
– Прости.
Она улыбнулась, на миг утратив суровость.
– Мне нравится, как ты извиняешься. Возбуждает.
– Гретхен…
– Да?
– Прости меня, пожалуйста, – сдерживая улыбку, пробормотал Джек.
Она наклонилась к его уху.
– Сиди и не двигайся. – Ее рука скользнула вниз, к ремню на его брюках.
Иван не фантазировал об играх в стиле плохая немецкая фрау и хороший красный партизан, но Гретхен заводила его одним присутствием. Было в ней что-то не вульгарное, не распущенное, а правильно порочное. А может, они просто подходили друг другу на химическом уровне?
Они лежали в кровати, потные, утомленные, и бессмысленно глядели в сереющий потолок. Джек улыбался собственным мыслям: на этот раз Гретхен не преследовала цели забеременеть, а значит, видела в нем не только донора спермы. Это открытие обрадовало сильнее, чем он ожидал.
Девушка скосила на него глаза:
– У тебя глупая улыбка.
– Правда?
– Точно тебе говорю. – Гретхен снова уставилась в потолок. На ее лице застыло мечтательное выражение.
Джек повернулся на бок, подперев голову рукой и вперив жадный взгляд в обнаженную грудь. Он нежно провел пальцем по светло-коричневому соску.
– Ты очень красивая.
– Знаешь, о чем я думаю? – куда-то в пространство произнесла Гретхен.
– Не знаю.
– У каждого человека есть суть. Нечто неизменное, фундаментальное, что держит его и движет им. Иногда мне кажется, что мой стержень – возбуждение. Потому что интерес к миру у меня проявляется через «сексуальное», и никак иначе. Что бы я ни делала, меня это должно возбуждать. Иначе результат получается пресный, скучный, вялый. А я очень не люблю, когда вялый, – на последнем слове Гретхен издала смешок. – А какой стержень у тебя, герр Иван?
– Хм. Полагаю, что эрегированный.