На торце курниковского дома сохранилась роскошная, выложенная керамическим кирпичом надпись: “Мясная и рыбная торговля”, которую полюбили киношники.
Эта надпись постоянно мелькала в фильмах про старое время, и ближе к финалу от нее шла непременная панорама чуть наискосок вниз, к сквозному проходу во двор, выложенному той же тревожно поблескивающей в ночи керамикой. Там и настигали всех шпионов, бандитов и вредителей.
Курников был довольно далеко, две трамвайных остановки, зато там можно было, если повезет, схватить что-нибудь дефицитное, даже шпроты.
Туда мы обязательно ездили перед приходом гостей.
Из необычных посетителей нашего дома помню сидевшего за обеденным столом под круглым абажуром красивого человека в рясе и с крестом.
Это был отец Александр Мень, как оказалось, весьма дальний наш родственник.
До того священников я встречал скорее в Третьяковской галерее, чем в реальности. Кроме рясы и креста ничего необычного я в нем тогда не заметил. Он был ласков с ребенком (со мной), приветлив с домочадцами.
Пушкинская площадь почти полвека спустя. Шумный митинг против чего-то коммунистического за что-то демократическое.
Мы сидим в автобусе с Михаилом Менем – сбежали с трибуны, греемся. Разлили согрев в мягкий пластик стаканчиков.
– Мы ведь еще и родственники, седьмая вода на киселе, в курсе?
– В курсе. За нас!
За демократию потом тоже выпили. “Очень холод был”, – как говорил один дворник, о котором еще расскажу.
Из периода обновления вернемся в дом детства, который тоже однажды обновили – темные бревна обшили новыми досками.
Дом помолодел и поскучнел.
Заодно и тропинку от нашего подъезда до улицы городские власти решили цивилизовать – покрыли асфальтом. А там грибница была, шампиньоны росли.
Летом в асфальте обнаружилась маленькая трещина, потом шляпка вылезла.
Меня это поразило – шампиньон (мягкий) пробил асфальт (твердый). Гриб срезали, в асфальте образовалась дыра, ее замазали. Потом еще один шампиньон вылез, еще один.
Осенью уже весь асфальт был в дырах.
По жалобе жильцов все опять утрамбовали, заасфальтировали.
На следующий год шампиньоны снова пробили асфальт.
Так продолжалось несколько лет, пока городские службы наконец не сдались.
И когда я слышу привычные жалобы, что всех и вся закатали под асфальт…