Не удачно я тогда вышел из дома. Секунд тридцать позже и всё
было бы норм, секунд на двадцать раньше тоже... Рык мотора, звук
удара...
И вот я сижу невидимый, с оборванной цепью и заглушкой в груди,
люди проходят сквозь меня, а я не могу проходить сквозь предметы,
вообще на предметы никак повлиять не могу. Скучно.
Первый год я ещё ходил за всякими прохожими с телефонами,
заглядывал в книги, обитал в библиотеке, но, зачем всё это, если
даже страницу перевернуть не можешь?
Заглядывал и к своим, навестил свою могилку. Даже ещё одного
призрака встретил. Он был не очень приветлив... как я его сейчас
понимаю, он мне сказал, что когда звенья в цепи кончатся придёт
каюк. Превратишься в страшную тварь и придут Ведуны которые
покрошат тварь на мелкие кусочки. Ещё говорит, вороны
могут прилететь и забрать с собой, он типа, видел такое. Но воронов
вытеснили из ареала обитания вороны, да и вообще они в
красной книге. Короче, гости редкие.
Ещё говорил, Ведуны или Волхвы могут свастикой ко лбу
прикоснуться, тогда просто исчезнешь. Но самому ему страшно,
видимо, было к ним подходить, да и звери они в нашем плане редкие.
Где они обитают ни я, ни он не знаем, слухами земля тут не
полнится.
Племяшки уже выросли и пошли в универ, матушка копается на
дачном огороде, сестра думает заводить третьего, а мне уже до
ничего нет дела.
Хотел бы я сказать, что в эту минуту открылись врата... куда-то
и появился кто-то и началась движуха, но чего не было, того не
было. Тихий город жил своей тихой жизнью, люди каждый день водили
детей в ясли, садик, школу, шли на работу, погибали в пожарах,
авариях, от рук хулиганов, и не замечая этих ничтожных потерь шли с
работы, пили дома пиво или, что покрепче, ругались, мирились,
размножались. Иногда в поле зрения появлялись такие же как и я,
неприкаянные души, которым я пересказывал то, что услышал от
невежливого мужика на кладбище. Просил свалить в сторону и не
отсвечивать на моей дороге, особо упёртым отвешивал пинка
под зад, что сокращало длину моей цепи.
Как щепка в проруби, я просто ждал пока меня затянет под лёд и
унесёт течением.
Падали жухлые листья, сугробы перекрывали обзор. Тогда я шёл к
родственникам и сидел в квартире, слушал разговоры, старался
втянуться в проблемы... Но ничем не мог помочь! Собственное
бессилие вызывало лютую апатию. За это я ненавидел дом и своих
девочек до кучи. И с первыми почками вновь возвращался на свой
бордюр, своей дороги и залипал в движение машин, ожидая... Конца
Цепи.