Мальчишка не подвел. Когда в вагоне началась потасовка, он и
вовсе замер, даже дышать перестал от нетерпения. Старый легионер –
тоже, в предвкушении. И когда ему представился шанс, парень не
медлил ни секунды. Выстрел разбил звено цепи, мальчишка швырнул
себя к револьверу одного из жандармов. Старик мысленно застонал. Ну
вот зачем? Этой пулей не собьешь замок с двери вагона, а убить
человека, в спину… Легионер повидал на своем веку достаточно
новобранцев, чтобы быть уверенным – не сможет. Каково же было
удивление, когда мальчишка, почти не промедлив убил обоих. Да и
дальше действовал вполне уверенно, хоть и не без ошибок. Мануэль
едва удержался от одобрительного возгласа. Он вдруг с удивлением
понял, что к нему в одночасье вернулся забытый кураж. День, который
начинался так отвратительно, преподнес неожиданно приятный
сюрприз.
[1] Обращение к равному в древнем
Риме. Дословно - гражданин
[2] Трибун – старший военный офицер
римских легионов. В описываемом мире звание сохранилось только у
преторианцев (до недавнего времени, пока они не были
расформированы)
Честно говоря, первая мысль была уйти подальше и побыстрее, пока
прыгун не очухался. Как-то не ждал, что от товарища – беглеца можно
ждать хорошего. Думал, захочет сдать меня чистым за прощение, либо
просто решит ограбить. Два револьвера для беглого – это лишних
десять шансов выжить. По числу оставшихся патронов. С минуту,
наверное, я колебался, не зная, как поступить, а потом и решать
стало поздно – человек поднялся и побрел по путям в мою
сторону.
Это оказался тот самый старик, с которым мы говорили перед
отправкой поезда.
- Что застыл, молодой? – поинтересовался он, когда подошел
поближе.
А я в этот момент изо всех сил боролся с дурнотой. Должно быть,
адреналин сошел – сразу перед глазами возникла картинка с убитыми
жандармами – моей рукой убитыми. Ни в той, ни в этой жизни мне еще
не доводилось убивать. Полезли непрошеные мысли о том, что жандармы
мне ничем не угрожали. Они просто выполняли свой долг, и даже не
сильно лютовали.
- Что, первые у тебя? – старик, кажется, все понял по лицу. –
Терпи. Это только перетерпеть можно. Теперь привыкнешь.
Старик был прав. Время и место было неподходящее для рефлексий.
Сделанного не воротишь. И далеко не факт, что это последние убитые
мной люди. В конце концов, ни я, ни родители им тоже ничего не
сделали, чтобы сначала выгонять из дома, а потом и вовсе заковывать
в цепи и везти неизвестно куда.