Невозможно сказать, что же заставило этих людей отказаться от привычной им реальности, попрощаться со всеми своими родными и друзьями и согласиться на этот рискованный эксперимент. Возможно, это была любовь к Родине, столь старательно лелеемая в душе каждого из нас. А возможно, единственное, чем можно объяснить согласие этих людей на участие в рискованном проекте, – это загадочная славянская душа.
Глава 3. Суровая реальность нового мира
Надежда живет даже возле могил.
Иоганн Вольфганг Гете
Бухта Куа-Бэ. Желтое море. Раннее утро 29 апреля 1905 года
Вышедший наконец на свежий, как ему казалось, порт-артурский воздух Сергей Часовских удовлетворенно подумал:
– Вот они мои придурочные корабли. Вот все четыре «Бородинца» дымят понемногу, вон второй броневой отряд, а вон…
Стоп! Опять мысли моего предшественника меня одолевают. Так-с… Берем себя под контроль и смотрим вокруг. Что видим? Броненосцы и крейсера: «Александр III», «Бородино», «Орел», «Наварин», «Сисой Великий», «Аврора», «Светлана», «Изумруд», «Жемчуг»… Но это же суда ВТОРОЙ Тихоокеанской эскадры! Ничего не понимаю! Но я должен быть капитаном броненосного крейсера в ПЕРВОЙ эскадре. Видимо, пришла пора осторожненько прислушаться к мыслям своего предшественника, что и рекомендовал мне сделать профессор с самого начала…
Несколько минут Сергей стоял молча, с закрытыми глазами, прислушиваясь к своим мыслям и ощущениям. И то, что постепенно доходило до его понимания, совсем не радовало попавшего в прошлое нашего современника. Из состояния ступора его вывел начальник штаба Второй Тихоокеанской эскадры Константин Константинович Клапье-де-Колонг:
– Простите, пожалуйста, Зиновий Петрович, но все в порядке? Ничего не случилось? – задал наивные вопросы начальник штаба, не на шутку обеспокоенный тем, что увидел своего адмирала, стоящего уже более пяти минут в пижаме на верхней палубе корабля.
Серега, ничего не отвечая, достаточно грубо отодвинул Клапье-де Колонга своей могучей рукой и, не говоря никому ни слова, медленно направился к своей каюте. Зайдя внутрь, Часовских уселся за стол и начал приводить мысли в единую стройную систему.
– Итак, я попал в тело Зиновия Петровича Рожественского. Сегодня 29 апреля 1905 года, и до Цусимского сражения осталось всего шестнадцать дней. Самое страшное для меня состоит в том, что к этой конкретной ситуации я абсолютно не подготовлен! Мы-то собирались переигрывать Русско-японскую войну с самого начала и действия свои заранее скоординировали исходя из этого. Мы должны были разбить в целой серии сражений японский флот, уничтожить в нескольких боях большую часть их армии, а вместо этого попадаем в полубезвыходную ситуацию, когда российская армия в серии последовательных сражений была разбита и сейчас сидит где-то на сыпингайских позициях в почтительном удалении от японцев. А флот и вовсе большей частью бесславно погиб в Порт-Артуре. Вся страна охвачена Первой русской революцией, в результате которой на грани коллапса оказалась вся экономика. На фоне этого во Вторую Тихоокеанскую эскадру, командование которой поручено мне, уже никто не верит. И единственная задача, которая стоит перед моими кораблями, – это минимизировать потери при прорыве во Владивосток. Но я-то знаю, ЧЕМ должен закончиться этот прорыв! В порт назначения придут только два миноносца и вооруженная яхта «Алмаз», зачисленная в крейсера II ранга по недоразумению, видимо, с целью напугать японцев