Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна.
На печальные поляны
Льет печальный свет она…
С тех пор и меня стали привлекать к нашей школьной самодеятельности. А когда мы доросли до занятий в физическом кабинете, на меня обратил внимание и наш школьный режиссер. Вообще мне казалось, что Сергей Алексеевич мне симпатизировал особо. Ему нравились подвижные веселые ребята-проказники, особенно если они были сообразительны и не ленивы в учебе. А я такую репутацию имел. Однажды он разнял нас в коридорной потасовке на перемене, а я тогда настолько распалился в ярости, что учитель с трудом удерживал меня в своих руках. И тут же он дал мне прозвище. Все ребята тогда звали меня Котом. Это было мое домашнее имя, производное от Кости. А Сергей Алексеевич, услышав это имя, сказал тогда: «Ты не Кот. Ты – Рысь!» – и с тех пор так и стал меня называть на уроках, вызывая к доске. Он любил добавлять к нашим именам или фамилиям необидные добавки. Так, Тольку Хмелевского и Володьку Милевского он называл «панами». И вот, когда я уже учился в восьмом классе, Сергей Алексеевич задумал поставить спектакль «Ревизор», и среди приглашенных к участию в нем в качестве артистов оказался и я. Вспоминая этот эпизод из моей школьной жизни, я и теперь удивляюсь, как внимателен был к нам наш учитель физики, как хорошо он улавливал черты наших характеров, наши возможности понимать и переживать в себе чужие чувства, чувства и интересы своих друзей, своего класса и уж, конечно, судьбы своих героев из прочитанных книг. Типажи всех действующих в спектакле самодеятельных актеров были определены режиссером без ошибок. Ошибся Сергей Алексеевич только во мне. Очень удачным оказался выбор на роль Городничего – Абрама Гринькота. Он был учеником девятого класса. Состав актеров был подобран смешанный из восьмых и девятых классов. Абрам был старше нас всех и даже старше своих одноклассников. Тогда он уже ходил учиться в аэроклуб. Фигурой он был солиден, физически крепок и говорил уже довольно густым баритоном. И вообще мне кажется, что Абрам успел уже тогда познать в жизни кое-что, до чего мы еще не доросли. Он очень точно вжился в образ Городничего – Антона Антоновича Сквозник-Дмухановского. Я помню его обхождение со своими сценическими женой и дочерью Анной Андреевной и Марьей Антоновной и с городским обществом. Но особенно на меня произвела впечатление последняя сцена и его монолог. Мне кажется, что с тех пор я и понял трагикомическую суть гоголевского героя. Именно тогда я испытал, вместе с уже воспринятой из учебника характеристикой этого персонажа как типичного представителя чиновничьей, царской бюрократии, чувство жалости к нему как к человеку. Здорово тогда Абрам произнес этот монолог. До сих пор помню его восклицание обиженного, обманутого и осмеянного теми, кто был и глупее и ниже его: «Эх, вы!»