Обнаружив это пристрастие, Марьян позволил сестре устроить себе
мастерскую на третьем этаже. Теперь оттуда вечно несло масляными
красками, Туман шумно вздыхал и всякий раз взглядом призывал
хозяина избавиться от этого беспредела, тер лапой нос, но Белянский
не обращал внимания, с улыбкой наблюдая, как загораются
воодушевлением глаза Алеси и с какой радостью она показывает ему
свои последние работы.
Магии у сестры было немного, да и источник силы оказался
стихийным. Нормально колдовать у девушки не получалось. Зато она
видела удивительно яркие и часто пророческие сны. Их-то она и
запечатлевала на своих картинах.
***
Когда Марьян спустился на первый этаж, собираясь дать сестре
последние указания перед уходом, он обнаружил ее в столовой.
Девушка с довольным видом восседала за столом, наблюдая, как над
супницей сквозь маленькое отверстие для ручки половника поднимается
аппетитный пар.
— Леся, я же просил! — недовольно прикрикнул Белянский,
остановившись в центре холла и сверля сестру взглядом. — У меня нет
времени.
— Есть, — убежденно сообщила Алеся. — И ты знаешь. Никуда не
убегут твои дела, если ты пообедаешь. Ну, Хмарь!
Марьян шумно вздохнул, но все же пересек холл, столовую и
опустился на загодя отодвинутый стул.
— Иногда я не могу поверить, что ты моя младшая сестра, —
сообщил он ей, поднимая крышку и заглядывая в супницу.
Кухарка постаралась, и при виде густого супа, больше похожего на
рагу, следователь едва не подавился слюной. Он на миг прикрыл
глаза, втянул ноздрями запах и стал стремительно наполнять глубокую
миску.
— Ты же заботишься обо мне, — подперев щеку кулачком, прошептала
Леська, — так почему я не могу иногда напомнить тебе о том, что ты
должен заботиться и о себе.
— Я забочусь о себе, — не согласился Марьян, стараясь не
заскулить при виде крупных кусков говядины, которые то и дело
попадались в гуще. Сестра слишком давно жила под одной крышей с
Белянским, а потому на стол выставила не парадные чашки и тарелки
тонкого фарфора, а посуду массивную и основательную. Марьян сумел
переместить себе в тарелку почти половину супницы, но пожалел, что
суп нельзя налить с горкой.
— Да уж, заботишься, — тихо проворчала Алеся. — Я вижу, как ты
заботишься. Опять дома не ночевал!
— Я пока не могу, малявка, — покаянно ответил брат, — у меня
дело.