В конце августа Деникин оставил Царицын: его армия разложилась, занимаясь грабежами и еврейскими погромами. 2-й и 3-й полки Московской кавалерийской дивизии в это время двигались по выжженным заволжским степям на юг, к Астрахани. Полк Жукова, видимо более потрепанный в боях, остался в Красном Куте. Очередные изменения обстановки на фронте поставили ушедшие вперед полки в тяжелое положение. Разбитые превосходящими силами казаков и вынужденные уйти на левый берег Волги, эти обескровленные полки должны были теперь любой ценой удержать переправу у Черного Яра, чтобы помешать белым выйти к Уралу. 11 октября 4-й полк был отправлен на помощь 2-му и 3-му. 12-го числа его погрузили в эшелоны и перебросили во Владимирку, а оттуда в Ахтубинск, который ему предстояло оборонять. Но 26 октября крупные силы белых перешли Волгу, и 4-й полк был спешно брошен против них. Жукову предстояло сражаться против лучших в мире наездников – калмыков и казаков графа Черкесова (1-й Кубанский полк). Шли жестокие рукопашные схватки, в которых применялись пики, шашки, ножи, пистолеты, гранаты. Калмыки и казаки были отброшены. В конце октября во время ближнего боя под брюхом лошади Жукова взорвалась граната. «Осколки глубоко врезались в левую ногу и левый бок», – напишет он. Потеряв коня и не в состоянии идти пешком, он был окружен калмыками, но в последний момент его спас комиссар Антон Митрофанович Янин, сам раненый. Янин погрузил товарища на телегу и отвез за 150 километров в госпиталь в Саратов. Там он поручил его заботам своей подруги – медсестры Полины Николаевны Волоховой и ее младшей сестры Марии, еще гимназистки. Больше в Московскую кавалерийскую дивизию Жуков не вернулся[90].
Мария выхаживала Георгия Константиновича целый месяц. К ранам добавился вновь вернувшийся тиф (в 1920 году этой болезнью заразилась треть Красной армии), но ему все-таки удалось выкарабкаться. Молодые люди полюбили друг друга. «Дедушка рассказывал мне, что он уже тогда полюбил бабушку. За ее милосердие и чудесные голубые глаза… Благодаря им… появилось ее ласковое прозвище – „Незабудка“»[91], – рассказывает Георгий, внук маршала. Мария стала первой из четырех главных женщин в жизни Жукова. После выхода из госпиталя в ноябре 1919 года он получил месячный отпуск для восстановления сил. Он вернулся в Стрелковку, чтобы отдохнуть в родительском доме, а сестры Волоховы уехали к себе в Полтаву. Влюбленные встретятся вновь через три года в Минске. Георгий Константинович к тому времени уже будет женат на другой.