– Я записал, о, Великий. Кто доставит написанное в крепость?
– Венецианский капитан.
– Вы отпустите их?
– Зачем? Я и без того был чересчур милостив и сохранил им жизнь. Чем они отплатили мне? Коварством. Никто из них и словом не обмолвился о тех знаках, которыми следовало обмениваться с этими проклятыми башнями. Нельзя прощать измену и коварство. Пусть капитанов, а заодно и всех, кто попал сегодня в плен здесь, отведут к стенам крепости и отрубят головы. Но предварительно засуньте в рот каждому такое послание.
Хасан брезгливо передёрнул плечами.
– Я вижу, тебе это не нравится, Хасан Галаади.
– Не скрою, умерщвление созданий Аллаха всегда печалит меня.
– Те, кто противится воле Аллаха, вызывают праведный гнев Его, и печалится тут не о чем. А потому, Хасан, пусть головы коварных нечестивцев зарядят в камнемёты и обстреляют ими город. Вот тогда и посмотрим, как долго храбрый командор сможет удерживать эти камни.
«Всегда полезно оттачивать свой ум о чужие умы».
Мишель де Монтень
Дюнуар обвёл взглядом четверых шляхтичей, понуро стоящих перед ним.
– Где он?
– Утек, ясновельможный пан, – с тоскливой безысходностью констатировал один из королевских слуг.
– С каких бодунов он утек? – Недобро хмурясь, прорычал барон де Катенвиль.
– Не знаю, что и сказать. – Поляк с трепетом глянул на разгневанного гиганта. Судя по заметной ссадине под глазом, и без того день у шляхтича начался плохо.
– Так, – Дюнуар сосчитал до десяти в одну сторону, потом в другую, потом – то же самое через один. – Вас король послал с незатейливым заданием: привезти сюда рыцаря Яна Жижку. Вы что же, охотились на него посреди большой дороги?
– О нет! Что вы, ясновельможный пан! Как можно? Мы делали, как велел король. Впятером приехали в гостиницу, где квартировал сей рыцарь, я показал королевский указ. Сказал, что государь передаёт его конно и оружно вашей милости. Ян спросил, что вы за человек, я честно сказал: «Не знаю. Не из наших». Но ведь это истинно так, – словно оправдываясь, продолжал королевский гонец. Я же ничего такого не сказал…
– К делу! – Резко перебил его барон.
– Он мне тогда и говорит, мол, я на вашем языке читать не умею, прочти мне, что в указе написано. Я свиток развернул, а пан рыцарь в меня пивной кружкой ка-ак зарядит.
Шляхтич потрогал ссадину, точно демонстрируя неопровержимые доказательства своих безрадостных слов.